Остров без тайн
Шрифт:
А почему бы и нет? Вполне может быть такое.
– Вот лагерь тут построят, и у нас будет свой источник. Как в Кисловодске. Удивительно. Да?
Тут Сеня стал беспокойно оглядываться по сторонам, словно выискивая что-то и, наконец, озабоченно спросил:
– А как же мы теперь его на план наносить будем, если он под землёй и его не видно?
Ну, если этот вопрос так озаботил Сеню, значит, планом острова он увлёкся всерьёз! Саша подмигнул товарищам и снизу вверх провёл пальцем по собственному носу.
– Раньше батьки
– Верно?
– обрадовался Сеня.- Ну, тогда всё в порядке.
– В полном!
– подхватил звеньевой.- Даёшь по этому случаю обед.
И, заложив четыре пальца в рот, он лихо, громко засвистел. Это был сигнал к сбору на обед, которого ждали, наверное, и Петя с Ваней, бродившие где-то по северному краю острова.
Как поссорились Петя с Ваней
Собственно, ссора началась ещё днём. Петя увидел в кустах горихвостку и, сунув компас в карман, бросился в кусты.
Промолчи Ваня, Петя бы, наверное, вернулся скоро. Но Ваня заворчал:
– Слушай, нам с тобой не за птицами бегать поручили, а снимать план острова.
Петя огрызнулся:
– Это вы с Данко сами себе поручили, а я не поручал. Я бы на Медвежьем только птицами и занимался.
– Затвердил: «Медвежий» да «Медвежий»! Постановили: Скалистый - значит, Скалистый.
– Ну и занимайтесь своим Скалистым!
– Петя засвистал, потом начал подкрадываться к перелетавшей с ветки на ветку горихвостке.
Прошло, наверное, полчаса, а то и больше, прежде чем он вернулся к Ване, и они вновь принялись за промеры. Петя попытался разговаривать, как будто ничего особенного не произошло. Ваня возмущённо сопел, но молчал. Он молчал упорно, долго и вдруг за обедом, сидя уже в кругу звена, сказал:
– Нет, Петя, видно, ты неисправимый. И, значит, не уважаешь товарищей. Я тебе это прямо при них говорю… Сегодня целый час за пичужкой гонялся,- пояснил Ваня и снова к Пете:
– Ты не думай, что я такой мелочный - из-за пичуги. Дело не в пичуге, дело в принципе.
Петя вскипел:
– Ну и наплевать на твой принцип! И если ты так говоришь, никакой ты мне не друг. Вот и всё!
Ваня отвернулся и промолчал. Саша сказал угрюмо:
– Ты, Петька, дурочку не валяй. Задаваться начинаешь.
Петя вызывающе бросил:
– Ну и что же!
И тут разразилась буря:
– Как это «ну и что же!»?
– Мы тебя в два счёта одёрнем! Ясненько?
– Надо - так и на совет отряда вытащим.
– Нашёлся какой батько Махно! Анархист!
– Стоп!
– крикнул Данко. И в наступившей тишине сказал, глядя в чуть растерянные глаза Пети.
– Вот что, Пётр.- Это у Данко получилось совсем, как у Бориса.- Вот что. Если ты, верно, позабыл о пионерской дисциплине, так мы тебе напоминаем. И всё. Понятно?
–
Больше они об этом не говорили.
Настроение у Пети сделалось скверное, однако он ещё хорохорился. Когда Данко напомнил всем, чтобы не опаздывали к отъезду в лагерь, Петя заворчал:
– Не понимаю, что за порядки. Мы же всё-таки разведчики. А ночевать каждый раз возвращаемся в лагерь. Как будто первоклашки какие. И почему Данко согласился?
Звеньевой не откликнулся. За него ответил Юра:
– Ты рассуждаешь, как твои пичужки. Надо же понимать. Ведь если нам разрешат ночевать на острове, все в лагере полопаются от зависти. Надо же думать о других.
– Он о других думать не привык, он - только о себе…
Ваня хотел произнести эту фразу ядовито, а получилось печально.
Чуть позднее Петя отозвал в сторону Сеню.
– Слыхал, как задаются?.. Вот мы ведь с тобой правильно тогда говорили, что не нужен нам этот Скалистый. На Медвежьем делали бы что хотели, а тут…
Сеня промолчал.
– Слушай, давай, знаешь, что сделаем?
– Петя перешёл на полушепот.- Давай свою экспедицию организуем, на Медвежий… Думаешь, не получится? Еще как получится! Мы окажем, что соберём для школы такую коллекцию - ещё лучше, чем в зоомагазине. И соберём. И нам разрешат. Ещё кого-нибудь третьего возьмём - у нас дело пойдёт, знаешь, как! А они пусть по азимутам тут топают… Давай?
Сеня засопел.
– Нет,- сказал он,- я не согласен.
– Трусишь?
– Нет, просто не согласен. Всё-таки звено… Мы ведь тоже члены звена… А потом… это… я не против, чтобы по азимутам…
– Струсил,- убеждённо и с явным презрением процедил Петя.- Чижик!..
Вечером, вернувшись в лагерь, Петя и Ваня отправились в живой уголок. Сначала ушёл один, потом другой: не вместе. Ваня начал раскладывать по папкам образцы собранных днём растений. Петя подлил птицам воды, потом принялся обрабатывать для коллекции добытое им яйцо иволги. Обыкновенной иглой он проколупал в его широком тупом конце отверстие, затем проткнул заострённый конец. Прижав его к губам, он стал дуть, и из широкого отверстия потекли сначала белок, потом желток. Делал это Петя для того, чтобы освободить яйцо от его содержимого, иначе оно испортится, протухнет.
В это время в комнату вошла Соня Клюшкина. Она была членом натуралистического кружка и, кроме того, особо интересовалась успехами Вани.
В кружок её «завербовал» Петя. Это было так. Увидев однажды, что Соня с любопытством разглядывает резвушек-синиц, кувыркавшихся в клетке, он стал рассказывать ей об этих птицах. Соня заинтересовалась. Но когда Петя сказал, что каждая синица уничтожает в день в среднем около тысячи насекомых - разных гусениц, червяков и жучков, девочка не поверила. Сказать прямо, что не верит, она не посмела - боялась обидеть Петю, но всё же высказала сомнение: