Остров Буян

Шведов Сергей Владимирович

— Как они выглядят, эти самые дэвы?

— По-разному. Они меняют обличья.

Правильно. Будь я сукиным сыном с неограниченными магическими возможностями, тоже, наверное, норовил бы сойти за порядочного человека. Вот и пойди разберись, кто там, в этом замке, сидит, дэв или мирный крестьянин-пахарь.

— А может, нам вообще в этот замок не ходить? — пришла мне вдруг в голову замечательная идея. — На что он нам сдался?

— Боюсь, что в обход для тебя дороги нет.

— Что значит — нет дороги?! Для всех есть, а для Вадима Чарноты нет? С какой стати?!

Недаром же умные люди говорят:

послушай женщину и сделай наоборот. Вот я и сделал. Часа три кружил вблизи этого чертова курятника, неизменно возвращаясь под его каменные стены. Сначала я грешил на жеребца и даже сделал ему строгое внушение. Но, даже прибрав к рукам поводья, я не сумел исправить ситуацию, складывающуюся для меня катастрофически. Нечистая сила не пускала меня не только вперед, но и назад. Наташка со свойственным всем мудрым львицам терпением наблюдала за моими героическими попытками уклониться от боя.

— Убедился? — наконец спокойно спросила она. — Ты очень упрям, Вадимир, сын Аталава.

— Ладно, пошли, — признал я свою неправоту.

— Атлант не может войти в замок пешим, он должен въехать туда на коне.

У меня была надежда, что ворота замка передо мной не откроют. Мало ли кто там болтается у подножия высоченных стен. На моем месте действительно мог оказаться какой-нибудь неукротимый воитель, истребитель дэвов и прочих представителей нечистой силы. Да киллер, наконец. Ну нельзя же вот так походя раскрывать двери перед первым встречным. Ведь не случайно же, надо полагать, этот остров назвали Буяном. К сожалению, обитатели замка не оправдали моих надежд. Подъемный мост с чудовищным скрипом опустился прямо перед копытами моего коня, подняв при этом тучи пыли. Надо сказать, что на острове Буяне климат жаркий. А дождя тут, наверное, не было со дня творения. Что, естественно, не могло не сказаться на внешности странствующих по его просторам знатных господ. Я, собственно, имею в виду нас с Наташкой. Мы с нею были похожи на двух бедуинов, пересекших пустыню Сахару и мечтающих только об одном — быстрее добраться до воды и насладиться ее живительной прохладой.

В замке было удивительно тихо. Никто не вышел на каменные плиты двора, чтобы с поклоном приветствовать дорогих гостей. Я тоже не торопился спешиваться, окидывая пристальным взглядом почерневшие от копоти и времени стены. Назвать этот замок роскошным у меня не повернулся бы язык. Кругом царила суровая простота. Прямо посреди двора лежала огромная свинья с поросятами, коих было около десятка, и косила в нашу сторону хитрым взглядом. Мой жеребец на свинью отреагировал индифферентно, из чего я заключил, что передо мной самое обычное животное, не склонное к чудесным превращениям. В конце концов, на то и существует конь у добра молодца, чтобы ржанием предупреждать его о появлении нечистой силы.

— По-моему, русским духом пахнет, — сказал я, заметив разбросанные по двору коровьи лепешки.

— Тебе виднее, — пожала плечами Наташка.

— Живой есть кто-нибудь? — бодро крикнул я. Однако на мой зов никто не откликнулся. Хотя люди в замке были наверняка. В конце концов, не свинья же мне открыла ворота? Я поделился своими размышлениями с мудрой жрицей и нашел у нее понимание. После чего мы наконец спешились. Надо сказать, что многочасовое путешествие негативно отразилось на моей пояснице. Передвигаться я, конечно, мог, но с трудом и опираясь на руку своего верного оруженосца. Чтоб он провалился, этот чертов жеребец. Это даже хуже

бэтээра, смею вас уверить.

Кое-как я вскарабкался вверх по каменным ступеням и ступил под своды негостеприимного жилища. Нет, это точно был средневековый замок. И принадлежал он, скорее всего, какому-то очень небогатому рыцарю, поскольку ни одна уважающая себя сволочь не согласилась бы жить в таком убожестве при отсутствии всяческих удобств. На стене довольно большого зала, где мы с Наташкой оказались, висел, правда, гобелен, но до того выцветший, что разглядеть вышивку не представлялось возможным. Кроме гобелена в зале были еще грубо сколоченный стол и такого же качества табуретки и лавки. То есть даже посидеть со вкусом в этом помещении было не на чем. Я уж не говорю о том, что присесть нам просто не дали. На нас напали самым наглым образом, причем с тыла и без предупреждения.

Надо отдать должное Наташке, она мигом обнажила свой меч и тем самым спасла мою бедную голову от удара огромной секиры. Я, конечно, тоже попытался вытащить меч, но он почему-то застрял в ножнах, и мне пришлось защищаться с помощью подручных средств. Очень удачно увернувшись от меча, которым собирался проткнуть меня патлатый ражий детина, я врезал ему табуреткой по дурной голове. Табуретка выглядела надежной, но голова у придурка оказалась крепче. Потеряв свое единственное оружие в первой схватке, я пустил в ход кулаки.

Нападающих было четверо: сухощавый старик, похожий на Дон Кихота, уже упомянутый мною ражий детина с чугунной головой, еще один недоумок нехилого телосложения с секирой в руках и монах в рясе, толстый и неуклюжий, в руках у которого была увесистая дубинка. Монах вопил громче всех, без конца осенял себя крестом и почему-то называл меня отродьем дьявола. Ражего детину, уже получившего по голове табуреткой, я отправил в нокаут молодецким ударом в челюсть. Недоумка с секирой достал ногой по причинному месту, а потом еще добавил кулаком по печени. После чего вся четверка отступила зализывать раны, а мы с Наташкой укрылись за опрокинутым столом и приготовились к обороне. Мне наконец-то удалось извлечь из ножен свой меч, и теперь я довольно картинно им размахивал, давая понять молодчикам, что их хамское поведение не останется безнаказанным.

— В чем дело? — грозно прокричал я, пока наши противники переводили дух и приходили в себя после нешуточного отпора. — Мы мирные пилигримы, благожелательно настроенные к окружающему миру. Откуда столько агрессии? И где ваше хваленое рыцарское гостеприимство?

Сухощавый старик и монах переглянулись. Мне показалось, что моя речь произвела на них впечатление — на их лицах отчетливо проявилось недоумение и растерянность.

— Вы странствующий рыцарь? — спросил старик.

— Безусловно, — соврал я не моргнув глазом. — Меня зовут Вадимир, сын Аталава, а это мой оруженосец, Безусый Лев.

— А почему безусый? — насторожился монах.

— Так у него усы еще не выросли.

— Барон Гийом де Руж, — представился старик. — А это мои вассалы Жан и Жак. Вместе с отцом Жильбером они пытаются помочь мне спасти мою дочь от страшной участи. Проклятие висит над моим домом, благородный сир Вадимир, и как раз сегодня пробил страшный час. Вы, конечно, слышали о звере замка Руж?

— К сожалению, нет. Я здесь проездом. Но, вероятно, это что-то вроде собаки Баскервилей?

— А что это еще за собака? — опять насторожился монах.