Остров чародеев 2

Elsingor

В один из послепраздничных дней Денис озаботился наведением генеральной уборки. И одежду надо простирнуть и погладить, и пыль протереть (в своих комнатах воспитанники Академии прибирались сами, без участия големов), и аккуратно перенести «записки на манжетах» в тетради. Особенно в специально отведённую под гримуар, с репродукцией картины «Алхимик» английского художника Ричизефа Райта на обложке, куда тщательно записывал формулы, необходимые для учебы, или просто заинтересовавшие. Ну и ещё много всего по мелочам.

Перетряхивая дорожную сумку, он вытащил приглашение в Академию, оставшееся пылиться в боковом кармашке сумки. Помнится, имелась там потайная надпись на бумаге, случайно замеченная в последнюю ночь пребывания в Златограде. Посмотрим, удастся ли её расшифровать теперь. Нужно лишь дождаться темноты.

И

вот, когда на небе засиял лунный полукруг, в его отражённом свете удалось разобрать четверостишие, вольный перевод которого с латыни звучал следующим образом:

Оплот волшебства шарадами полон,

Разгадывать их – нелёгкое дело,

Захочешь рискнуть? Час раздумий недолог:

Через десять на три двигай смело!

Оплот волшебства – явно Шериндаль; то, что любой старинный замок набит загадками как консервная банка сельдями, ни для кого не секрет. Но куда это – через десять на три? Поразмышляв немного, Денис решил обсудить загадку с друзьями.

Свесившись через подоконник, он оглянулся на соседнее окно. Освещено, значит, Славик дома и ещё не лёг спать. Как оказалось, занят важным делом - пытается прирастить обратно к стеблю обломанный побег комнатного плюща. Что, однако, не помешало ему выслушать с интересом сообщение приятеля.

– Ну-ка, покажи листок. Погоди только, выключу свет. Во, и вправду буквы видно! Словно молоком написанные. Как-то байку слышал, что Ленин, в тюрьме сидя, изготовлял из хлеба чернильницу, наливал туда молока, и на официально разрешённых письмах строчил им между строк невидимые послания для товарищей по подполью. А если внезапно заходил надзиратель, тот – хоп! – чернильницу в рот.

– Знаю о таких фокусах. Симпатические чернила называются. Особо популярным являлся, кажется, хлорид кобальта. Нам училка по химии показывала раз: раствор бледно-розовый, пишешь им – после высыхания на бумаге ничего не видно, а если нагреешь – сразу проступают синие буквы.

– Однако здесь температуры не требуется, достаточно свечения Луны. Может, особая форма фосфоресценции? Интересно, а на моем приглашении что-нибудь написано? Сейчас, погоди минутку, включу обратно освещение, поищу – не помню, куда засунул.

После довольно продолжительных поисков конверт нашёлся. Он оказался засунут в учебное пособие по заклинаниям Запретов и Сфер Отрицания.

– Ничего, увы, нет. Значит, не повезло. Кстати, а кто вообще их заполняет и рассылает? Я тогда воспринял как факт, что в мире волшебников всё делается само собой.

Денис пожал плечами.

– Скорей всего, комендант. Или его помощник. Ну не ректор же собственноручно. Наверное, некто просто решил пошутить.

– Оригинально, конечно. А не оставил бы листок на столе и не подскочил бы тогда посреди ночи, так и не заметил бы. Надо будет поспрошать у наших – может, кто ещё получил бумагу с двойным дном?

– Твоё мнение о смысле четверостишия?

– Согласен, «оплот волшебства» - место, где мы находимся. Остальное сложнее. О! У меня идея. Мне кажется, здесь обыгрывается пророчество о разрушении замка, которое произойдет через десять столетий его существования, на третий год одиннадцатого.

– Если так, то замок рухнет в конце XXII века. Не рановато ли предупреждают – двести лет ждать ещё? Поищем-ка лучше другое объяснение.

Следующая идея родилась у Славика почти мгновенно.

– Нужно пойти в библиотеку и взять третью книгу с десятой стойки!

– А с какой полки? И с какой стороны вести отсчет? Но главное – где гарантия, что за прошедшее время нужную нам книгу не переставили в другое место?

Они обсудили еще пару гипотез, но забраковали их также: о том, что в преддверии третьего дня одиннадцатого месяца – ноября – в лунном свете откроется доступ к некому секрету, который, в свою очередь, может быть скрыт на глубине трех метров под десятой статуей. Все не то – даже кожей чувствовалось.

Внезапно Славик в приступе озарения хлопнул себя по лбу.

– Эврика! И как сразу не догадались! Десять плюс три сколько будет?

– Тринадцать, естественно.

– Во! Здесь идет речь о комнате №13!

Разумеется,

они оба прекрасно знали, что в упомянутой комнате никто из их однокурсников не проживает. По словам Лоренцо, и на его курсе никого туда не селили. И вообще дверь в неё заколочена с незапамятных времен, равно как и ставни, а окна заклеены плотной бумагой, так что разглядеть внутренности не представляется возможным. И связано это не только с природным суеверием насчет несчастливости данного числа, присущим магам не в меньшей степени, чем остальным представителям человечества, но и некоторыми историческими фактами. Все началось с поверья - именно в комнате, которой впоследствии был присвоен тринадцатый номер, во время Второй Некромантской скончался офицер союзных войск, захваченный в плен чернокнижниками и подвергнутый чудовищным истязаниям. Умирая, офицер проклял не только своих мучителей, но и место, где ему придется принять безвременную смерть. Утверждать наверняка, как всё обстояло на самом деле, уже никто не взялся бы, ибо не осталось в живых ни одного свидетеля. А вспомнили про ту историю, когда с постояльцами комнаты и впрямь стали происходить странные и неприятные события. Впервые – кажется, век спустя после окончания войны, - когда в ней остановился прибывший из Брауншвейга магистр богословских наук, а по совместительству Мастер Духа и один из историков Гильдии. На второй день пребывания в замке за обедом хватила магистра кондрашка, да так, что еле откачали, и с той поры тот в Шериндаль ни ногой. Но если приключившуюся с богословом неприятность еще можно было списать на возраст и слабое здоровье, то в другом случае, имевшем место полстолетия спустя, сделать это было бы труднее. Тогда комнату №13 выбрал для поселения молодой, но уже подающий большие надежды маг из Алжира по имени Алиф. Прожил он в Шериндале три дня, а на четвёртый пропал. Нашли его сутки спустя прячущегося в зарослях орешника в состоянии полной невменяемости. Несмотря на все усилия целителей, память и способность рассуждать логически вернулись к нему лишь частично. Но самый печальный случай имел место в начале двадцатого века – ученик, пренебрёгший разумными доводами, и бравировавший презрением к «дурацким суевериям», даже при наличии выбора для места поселения предпочёл именно эту комнату. Две недели спустя его тело вынесло волнами на берег; расследование показало - упал он с одного из скальных выступов и умер при ударе о поверхность воды. С той поры охотников до острых ощущений уже не находилось, и комнату наглухо заколотили «до лучших времен», а фактически – навсегда.

– Интересно, а откуда вообще возникли суеверия насчет чёртовой дюжины? Я читал в каком-то научно-популярном журнале, что предрассудки, связанные с этим числом, пошли вследствие наличия у Христа двенадцати учеников: в сумме их оказалось тринадцать, оттого и произошла беда.

– Мне кажется, не все так просто. Число двенадцать, которое делится на два, три, четыре и шесть, не считая единицы и себя, что присуще всем числам, с точки зрения нумерологии считается совершенным и идеально гармоничным. Оно встречается в мифологии многих народов, живших ещё в дохристианскую эпоху. Достаточно вспомнить двенадцать притоков подземного Нила у древних египтян и двенадцать подвигов Геракла в мифах Древней Греции. Из более поздних примеров – двенадцать сыновей Вотана в древнегерманских сагах. С этой точки зрения добавление единицы нарушает всю гармонию числа 12, делая его «неправильным», а, следовательно, и несчастливым. А уж если с «порченым» числом удается связать какое-нибудь конкретное неприятное событие – то все ясно, именно число и виновато. Ведь мы не знаем статистику несчастных случаев, имевших место с обитателями других комнат. Кроме того, вполне возможно, что были и такие постояльцы 13-й, с которыми ничего ужасного не случалось!

– Хочешь проверить на себе?

– Ну уж нет, спасибо.

– А если бы предложили просто прогуляться туда, согласился бы?

– Зачем? Мне и тут хорошо.

Но Славика уже трудно было остановить. Его мозг лихорадочно начал разрабатывать план.

– Ломать дверь – слишком много шуму. Можно, конечно, попробовать наши ключи, но вряд ли они подойдут. И комендант явно не даст нужный. А вот через окошко забраться проще. Бить стекла, естественно, не будем, попробуем расшатать шпингалеты, если удастся. Но вначале…