Остров (др. перевод)
Шрифт:
Как того требовал обычай, в период обручения будущие родственники осып'aли Анну подарками. Прекрасные платья, шелковое белье и дорогие безделушки были куплены специально для нее. Хотя Гиоргис не мог обеспечить дочь как следует, к тому моменту, когда Анна наконец стала Вандулакис, она не выглядела нищенкой.
– Знаешь, у меня как будто каждый день именины, – сказала Анна Фотини, пришедшей взглянуть на последнюю посылку с роскошными вещами, доставленную из Ираклиона.
Маленький домик в Плаке теперь наполняли экстравагантные ароматы. В послевоенное время, когда пара шелковых чулок была доступна только самым богатым женщинам, приданое Анны стало зрелищем,
За неделю до свадьбы в Плаке принялись за выпечку традиционной хлебной короны. Тесто для нее должно было взойти семь раз, после чего его превратили в большое кольцо, украшенное сложным орнаментом из сотен цветков и листьев, и наконец запекли до золотисто-коричневого цвета. Это золотое хлебное кольцо символизировало собой нерушимое намерение невесты быть рядом с мужем от начала и до конца. А в доме Вандулакисов тем временем сестры Андреаса взялись украшать брачное ложе в будущем доме молодой пары: вешали цветные шелковые банты и венки, сплетенные из плюща, цветков граната и листьев лавра.
В честь обручения уже был устроен отличный праздник, а уж для свадьбы, состоявшейся в марте следующего года, и вовсе средств не жалели. Еще до венчания, которое должно было состояться в Элунде, в поместье Вандулакисов начали съезжаться гости. Они представляли собой удивительную смесь. Богатые люди из Элунды, Айос-Николаоса и Неаполи оказались рядом с рабочими поместья и десятками деревенских из Плаки.
Когда появилась Анна, жители ее родной деревни просто задохнулись от изумления. На груди невесты красовалось ожерелье из золотых монет – их было столько, что ими можно было наполнить подвал банка, а в ушах позвякивали серьги со множеством драгоценных камней. Анна буквально сверкала на весеннем солнце и в традиционном красном платье невесты выглядела так, будто выскочила из сказок «Тысячи и одной ночи».
Гиоргис смотрел на нее с гордостью и даже некоторой растерянностью, не веря, что это его собственная дочь. Анну невозможно было узнать. В этот момент Гиоргису, как никогда, хотелось, чтобы Элени оказалась рядом и увидела свою старшую дочь такой красавицей. Он гадал, что бы сказала Элени насчет того, что Анна входит в такую важную семью. Старшая дочь очень, очень напоминала Гиоргису его жену, однако в ней было и нечто совершенно незнакомое. Казалось невероятным, что он, скромный рыбак, мог иметь какое-то отношение к этому сказочному зрелищу.
Мария этим утром помогала Анне одеваться. Руки ее сестры так дрожали, что Марии пришлось самой застегивать все пуговки. Она знала: Анна хотела именно этого, она приближалась к заветной цели. И не сомневалась: сестра так часто репетировала в мечтах роль гранд-дамы, что и в реальности ей нетрудно будет ее играть.
– Скажи мне, что все это происходит на самом деле, – сказала Анна. – Я поверить не могу, что вот-вот стану кирия Вандулакис!
– Это все на самом деле, – успокоила ее Мария, гадая, как же на самом деле ей заживется в величественном доме.
Мария надеялась, что новая жизнь сестры будет состоять не только из удивительных драгоценностей и модной одежды. Даже Анну подобные вещи не могли занять до конца.
Смешанная толпа гостей придала необычность
Но кто бы что ни думал об этом браке, все явились по приглашению, чтобы насладиться отменным обедом из жареной баранины, сыра и вина из собственных погребов Вандулакиса, а когда все двести желудков были полны, настало время венчания. И пестрая вереница автомобилей, грузовиков и осликов, запряженных в тележки, потащилась наконец в Элунду.
Церемония венчания и свадебные обычаи были одинаковыми у всех критян, и у бедных, и у богатых. Священник возложил на головы молодых простые брачные венцы, сплетенные из сухих цветов и травы и перевитые лентами, и трижды поменял их местами, чтобы скрепить союз. Позже эти венцы передадут свекрови Анны и повесят в рамку над кроватью молодоженов, чтобы, как говорилось в народе, никто не смог разорвать этот брак.
Служба шла, и слова священного ритуала стали понемногу заглушаться болтовней гостей. Но когда священник наконец соединил руки жениха и невесты, в церкви и вокруг нее стало тихо. Новобрачные должны были неторопливо обойти алтарь, исполнив тем самым танец Исайи, и гости, не поместившиеся в церкви, теперь знали, что новобрачные вскоре выйдут на солнечный свет.
Вслед за женихом и невестой, севшими в автомобиль, все отправились обратно в дом Вандулакисов, где уже были накрыты столы для следующего пиршества. Люди ели, пили и танцевали всю ночь, а перед самым восходом солнца начался фейерверк, означавший окончание праздника.
После венчания Анна почти исчезла из жизни Плаки. Сначала она навещала отца раз в неделю, но время шло, и вскоре Анна начала вместо того присылать за Гиоргисом автомобиль, так что ее визиты в деревню стали еще более редкими. Выйдя замуж за будущего владельца огромного поместья, Анна обнаружила, что ее общественные обязанности сильно изменились. Впрочем, для нее это не было проблемой. Она ведь именно этого и хотела – разорвать все связи со своим прошлым.
Анна с головой окунулась в новую жизнь, но вскоре поняла, что ее долг как жены сына важной дамы не менее тяжел, чем долг собственно жены. Она каждый день проводила в компании Элефтерии и ее подруг, либо навещая их, либо принимая их в своем доме, и, как на то и надеялась Анна, все они наслаждались досугом, граничившим с полной ленью и бездельем. Ее главной домашней обязанностью стало помогать в управлении хозяйством, а сюда входило и наблюдение за тем, как готовится обильная еда для рабочих, возвращавшихся в поместье вечером.
Анне очень хотелось что-то изменить в двух фамильных домах, избавить их от темных драпировок и мрачной, торжественной мебели. Она приставала с этим к Андреасу, пока тот наконец не собрался поговорить с матерью, а Элефтерия, в свою очередь, обратилась за советом к истинному главе дома. Здесь всегда и все делалось только так.
– Я не хочу, чтобы большой дом слишком менялся, – ответил жене Александрос Вандулакис, подразумевая их дом в Элунде. – Но Анна может немного переделать дом в Неаполи, если уж ей так хочется.