Остров Эллис

Стюарт Фред

Но сам Карл считал, что у него есть серьезный, даже трагический изъян — это явная, в добрых старых традициях, вполне американская страсть. Он постоянно думал о женщинах. Нью-Йорк просто трещал по швам от наплыва соблазнов и наводнения «пожирательниц мужчин», как звали проституток. Карл избегал проституток из боязни подцепить венерическую болезнь — из собственной медицинской практики ему было хорошо известно, что творит сифилис — а найти чистую женщину, которая смогла бы удовлетворить его страсть, было нелегко даже в Нью-Йорке, а потому личная жизнь Карла сопровождалась постоянным сексуальным голодом.

И одновременно с сочувствием по отношению к

Джорджи О'Доннелл, сверхсоблазнительная мысль пришла к нему в голову: почему бы не вступить в связь с одной из красавиц-сестер — он забудет подать рапорт о трахоме в обмен на…

Он подал знак охраннику, чтобы тот зашел к нему в кабинет, но при этом подумал, что если кто и заслуживает депортации с Эллис Айленд, то это он сам.

Но, Господи, как бы он хотел лечь в постель с этой Джорджи! Или с ее роскошной темпераментной сестрой.

«Дайте мне ваших уставших, ваших бедных…» [13] — подумал он.

13

Надпись на статуе Свободы.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

В дальнем конце Главного зала за несколькими столиками сидели те, кого одни называли инспекторами, а другие — комиссарами. Но независимо от того, как их величали, Марко знал, что за ними последнее слово. Среди запутанных историй и слухов, ходивших на «Кронпринце Фридрихе», был один достоверный: если скажешь, что у тебя есть работа в Нью-Йорке, тебя определят как «сезонного рабочего» и отправят в Европу после того, как работа будет окончена; если же скажешь, что у тебя нет работы, могут завернуть сразу на том основании, что ты можешь стать обузой для общества.

И, конечно, самое главное — это иметь поручителя, которого у Марко не было.

«А я навру, —подумал он, нервничая, когда оказался перед столом лицом к лицу с инспектором. — Я прошел весь этот путь. Они не могут вернуть меня обратно. Я навру».

— Ваше имя?

— Марко Санторелли.

— Вы понимаете по-английски?

— Да, очень хорошо. Очень хорошо, — уверенно проговорил Марко.

— У вас есть поручитель?

— Да, и работа.

— Кто ваш поручитель?

Марко слегка расправил плечи, будто желая добавить важности своему заявлению.

— Это известная английская актриса, мисс Мод Чартериз. В Италии я был у нее садовником. И она обещала мне работу садовника здесь, в Америке.

Инспектор, узколицый мужчина в черном костюме, удивленно смотрел на него.

— Вы работали у мисс Чартериз? — спросил он.

— Да, я был ее садовником. Восхитительная леди. Знаменитая актриса, — проговорил Марко.

— Да, конечно. Мне приходилось видеть ее три года тому назад, когда она играла «Леди Макбет» здесь, в Нью-Йорке. Она удивительная актриса. Потрясающая!

— Восхитительная леди, — повторил Марко с некоторым самодовольством, будто желая подчеркнуть, что он действительно знал эту знаменитость, что давало ему некоторое преимущество перед инспектором.

— Я читал, — продолжал инспектор, который, определенно, был страстным поклонником театра и находил Марко куда более интересным собеседником, чем тысячи других надоевших ему безликих эмигрантов, — что она подготовила в Лондоне спектакль «Леди Фредерикс» и привезет его сюда, но я и не представлял, что она собирается

обосноваться в Америке.

— Обосноваться? — спросил Марко, смущенный.

— Ну вы же сказали, что она наняла вас садовником. Я полагаю, раз у нее будет садовник, она хочет иметь здесь сад?

— Она покупает большую ферму, — быстро проговорил Марко, чувствуя, как почва уходит у него из-под ног.

— А где?

Он неловко хмыкнул. Его знание географии Америки равнялись нулю.

— На пятой авеню, — брякнул он.

Это было единственное место, которое пришло ему в голову, но, взглянув на лицо инспектора, он понял, что его выбор был не очень удачен.

— Ферму на Пятой авеню? Это интересное место для поместья. А какие злаки она собирается там выращивать? Люцерну? — спросил инспектор.

— Герани, — ответил Марко, может, слишком поспешно. — Она — красивая дама и любит герани. Я выращивал для нее герани в Италии. Крупные красивые красные герани. Мы вырастим такие же в Америке.

Марко повезло — инспектор был в хорошем расположении духа. Кроме того, дикость и абсурдность рассказанной итальянцем истории немного развлекла его.

— Добро пожаловать в Америку, — сухо сказал он, ставя штамп в бумагах Марко. — И желаю успеха с вашей фермой на Пятой авеню. Можете пройти дезинфекцию от вшей.

Марко не отдавал себе в этом отчета, но его впустили в Америку по случайному стечению обстоятельств, точно так же, как по случайному же стечению обстоятельств многим менее удачливым иммигрантам отказывали в этом.

Хотя, возможно, в очистке иммигрантов от вшей и была необходимость, но сама по себе процедура была крайне унизительной. Заключенные, как в котел, в маленькую комнатку, Марко, Яков и еще десяток других мужчин разделись, передали свою потрепанную одежду в окошко работнику, который должен был уничтожить насекомых. Затем другой работник обрабатывал специальным составом их собственные тела и направлял мужчин в душ. Яков, который страдал от грязи и вони третьего класса, испытывал благодарность за предоставленную ему возможность помыться и поэтому не восставал против унизительности очистки от вшей и отвратительного запаха дезинфицирующего средства. Кроме того, его мысли витали где-то высоко. Перспектива получить работу на Тин Пан Элли — хотя бы и призрачная — вполне удовлетворила того же инспектора — любителя театра, который пропустил Марко. Оба молодых человека получили разрешение на въезд. Помытые, одетые и очищенные от вшей, они прошли огороженным металлической проволокой коридором на первый этаж взять билеты через залив на Манхэттен. Ими владела лишь одна мысль — Золотые ворота открылись, и они проскользнули в них.

У Води Беничека, двадцативосьмилетнего кузена Тома Беничека, который был поручителем маленького Тома при въезде в Америку, были плохие новости для своего кузена. Но, ожидая в большой комнате цокольного этажа Иммиграционного Центра с десятком других поручителей, Води решил, что не будет сразу все выкладывать. У маленького Тома, возможно, была трудная дорога, да к тому же это его первый день в Америке. Надо дать мальчику время освоиться…

Тут он увидел его, шедшего по коридору из Главного зала с сумкой на плече. Охранник предупредил поручителей, чтобы они не махали своим родственникам, пока иммигранты не опознают их. Такого рода небольшие игры разыгрывались, чтобы удостовериться, что иммигранты не выдумали своих поручителей. Поэтому Водя ждал, пока Том показывал свои бумаги охранникам, а затем указал на него.