Остров гарантии
Шрифт:
– Ладно, – сказал я Борьке, – давай мне лист миллиметровки. Я сниму копию с моего континента. А то, видите ли, выдумал все до самой своей смерти. Раз ты умер, то помалкивай. Мы дадим в твою честь салют наций и разделим твой континент пополам.
– Да что вы, братцы! – обиделся Борька. – Я же еще не умер, вот он я, живой!
Это было только предположение.
– Ну то-то же! – сурово предостерегли мы и принялись за работу.
9
И вот настал момент приземления. Планета Лориаль, блестя, как многогранный
Некоторое время мы еще обменивались сигналами и даже видели друг друга на экранах телеаппаратуры. Кстати, это были три единственные в этом мире станции, кружащиеся над не знающей радиоволн Лориалью.
– Разошлись! – уверенно скомандовал Борька или Борри, как он теперь приказал себя называть.
И его машина тяжелым жучком сверкнула в бушующей бело-синей атмосфере и, точь-в-точь как капелька ртути, пробила клубящиеся облака.
Шурка тоже исчез из виду. Несколько мгновений я слышал его странно охрипший голос: «Серж! Серж!» – звавший меня, но я уже не в силах был ему ответить.
Тяжесть так прижала мою верхнюю челюсть к нижней, что зубы мои закрошились, и нечаянно попавший между ними кончик языка вспыхнул от нечеловеческой боли.
(Это вспомнил я, как в деревне упал с печки и ударился подбородком о скамью, стоящую внизу. Кончик языка у меня до сих пор словно шнурком перетянут.) …Очнулся я в своей кабине – уже, по-видимому, на Лориали. Ярко-розовые лучи солнца ласкали толстое выпуклое стекло иллюминатора, и даже сквозь такую толщину я как бы чувствовал его тепло. Какая-то тень упала на иллюминатор, и от неожиданности я вздрогнул и подскочил в синтетическом кресле. Но это был всего лишь бледно-розовый лист размером чуть побольше журнального столика. Он скатился по овальной броне, я успел только заметить его толстый обломанный черенок с каплей ярко-оранжевого сока, выступавшего из белой мякоти. Эта капля упала на толстое стекло и оставила на нем размазанный след, словно капелька крови на стекле в медицинской лаборатории.
– Ну ты, кончай ломать фикус! – сказал Борька.
Я включил видеосвязь и настроился на Борькину волну.
Борька стоял в белой тенниске и затрапезных джинсах и расправлял свою антенну.
– Эй, старик? – подмигнул он мне. – Вылезай из кабины, здесь чудная атмосфера! Густовата немного, как вишневый ликер. Или ты повредил себе копчик?
«Нет, ничего…» – хотел ответить я, но в это время за плечом у Борьки выступила мохнатая голова с закрученными усами, и два зеленых глаза затикали, как огромные часы.
– Что ты корчишь гримасы? – спросил Борька. – Ах, это… – И он, щелкнув пальцем по объективу, сбил с моего экрана серенького жучка. – Ну, это ты уже в Эдгара По заехал, – засмеялся Борька. – Знаем, читали. Делай, брат, разворот…
– Хватит, – сказал я, – временно у меня иссякла фантазия. Рассказывай ты…
– А чего там рассказывать? – Борька встал и прошелся перед экраном. – Проскользнул сквозь кучевое облако,
– Звукоизоляция, забыл, – напомнил ему я.
– Ах да. Значит, вышла из строя звукоизоляция. Тут меня взмыло вверх…
– Так не говорят, – поправил я.
– Не придирайся… Взмыло вверх, прямо под ярко-зеленое небо, и я понял, что спасен. Автомат сработал баллистическую кривую с прогибом к земле. Потом я медленно спланировал на лесную поляну, но случайно напоролся на чахлый фикус с Эмпайр Стойте высотой и рухнул в лесное озеро.
– Выкарабкался?
– Как видишь! Ну, соединяюсь с Шурри. Что-то фиолетовый континент молчит.
Мы повернулись к Шурке. Шурик сидел в своем кресле с безразличным лицом, и глаза у него были туманные, как будто он только что проснулся.
– Что? Не можешь придумать? – спросил у него Борька.
– Нет! – коротко ответил Шурик. – Нет со мной связи! Пропала связь, поняли?
Минуту мы переваривали эту новость.
– Ага! Ну, это уже дело, – довольный, сказал Борька. – Значит, потеряли мы дорогого и незабвенного товарища. А что нам думать?
– Думайте, что напоролся на молнию и погиб. Что корабль мой сплавился, зарядился током и унес мой труп на вечном электрическом.стуле в космос.
– Но надеюсь…
– Надеюсь! – сказал с удовольствием Шурик. – В самый нужный момент я подключусь.
– Ну, привет, – сказал Борька. – А пока, поддавшись ложной панике, почтим молчанием память героя.
Мы скорбно помолчали минуту. Меня так и подмывало спросить, что за приключение придумал Шурка. А он сидел в своем кресле, маленький, тщедушный, в Борькином костюмчике, и я подумал, что нам и в самом деле было бы тяжело его потерять.
10
– Итак, одни.
– Одни, – сказал мне Борька и отключился.
Откинувшись к спинке синтетического кресла, я попытался представить себе, что произошло с моим товарищем. Я вспомнил бледное, усталое лицо его, знакомый ершик волос и сердитые голубые глаза, вспомнил тихий голос и внезапно весь облился холодным потом ужаса: я точно снова услышал доносящийся ко мне из белой грозовой тучи последний призыв: «Серж, Серж!»
Хрипловатый голос друга еще звучал у меня в ушах, когда я, нажав белую клавишу, освободил мягко распахнувшийся люк у себя над головой, и в лицо мне хлынул теплый воздух с ароматом южных цветов, которые все, в конечном счете, пахнут табаком, а в уши – скрипучее, звенящее и стонущее пение…
– Бабочки, – подсказал Борис. – Поющие бабочки – одно из чудес Лориали.
– Да, – кивнул головой я, – поющие черные бабочки, но сначала-то я думал, что птицы.
– Птиц на Лориали нету, – сказал вдруг Шурик.
Мы с Борькой переглянулись и замолчали.
Мы думали, что нам послышалось…
– Эй, вы, туземцы! – повторил голос Шурика. – Вы слышите, что я вам сказал?
И тут мы так и подскочили.
– Шурри! – заорали мы оба в радиотелефон. – Шурри, черт, где ты? Почему твой экран не горит? Что произошло, командор?