Остров Голубых Дельфинов

О'Делл Скотт

Выждав порядочное время, я зашла в собачью пещеру. Она была глубокая, однако достаточно светлая, чтобы можно было всё рассмотреть.

В дальнем конце пещеры лежала недоеденная тушка лисицы, рядом я увидала чёрную собаку с четырьмя серыми щенками. Один щенок заковылял в мою сторону – этот меховой шарик мог запросто уместиться у меня в руке. Я уже потянулась за щенком, но его мать вскочила на ноги и оскалилась. Я попятилась и задом, с копьём наперевес, выбралась из пещеры. На мое счастье, прибегать к копью не понадобилось. Однако раненого вожака я в логове не обнаружила.

Подступала

ночь, и я пошла, огибая подножие горы, к себе в хижину. Не пройдя по излюбленной собаками тропе и нескольких десятков шагов, я наткнулась на обломок стрелы. Жало было отгрызено, и я поняла: это та самая стрела, которой я ранила вожака.

Чуть дальше мне попались и его следы. Отпечатки лап на земле были неровные: похоже, вожак еле плёлся. Я проследила за ними почти до берегового обрыва, а там потеряла из виду в темноте.

На другой день лил дождь, на третий – тоже, так что я не ходила никого искать, а потратила время на новые стрелы. Через два дня, захватив всё боевое снаряжение, я пошла по тропе, которую бродячие собаки проторили мимо моего дома.

Следы были смыты дождём, но я двинулась прямиком к каменной гряде, у которой потеряла их. Я нашла вожака на дальней стороне гряды. Большой серый пёс лежал с поджатой под себя лапой, из груди торчал обломок стрелы.

Разделявший нас десяток шагов позволял мне как следует рассмотреть его. Я была уверена, что вожак мёртв, тем не менее занесла копьё и хорошенько прицелилась. Когда я готова была уже метнуть копьё, пёс приподнял морду и уронил её обратно на землю.

Удивлённая, я опустила оружие и некоторое время пребывала в нерешительности: то ли всё-таки бросить копьё, то ли взяться за лук? Зная повадки зверей, я привыкла к тому, что они могут притвориться мёртвыми, а потом напасть на тебя или убежать.

Копьё на таком расстоянии вроде было надёжнее, но я лучше владела луком, поэтому взобралась выше, чтобы не дать вожаку улизнуть. Я нащупала удобное место для ног, приготовила на всякий случай вторую стрелу, вложила первую в лук и, натянув тетиву, прицелилась псу в голову.

Кто знает, почему я не выстрелила? Я стояла против него с натянутым луком – и была не в силах послать стрелу. Может быть, потому что огромный пёс не шевелился. Если б он встал, я бы прикончила его. Я долго стояла, не сводя с вожака глаз, затем полезла вниз.

Пёс продолжал лежать неподвижно и – как мне казалось, пока я не подошла совсем близко, – бездыханно. Торчащий из груди обломок древка был в крови. Косматая шерсть на загривке слиплась от дождя.

Мне кажется, он даже не почувствовал, что я беру его на руки: обмякшее тело казалось безжизненным. Вожак был ужасно тяжёлый, и я сумела поднять его, только когда встала на колени и закинула собачьи лапы себе за плечи.

Таким образом, со многими передышками, я доволокла пса до своего жилища.

Поскольку протащить его под оградой было невозможно, я разрезала жгуты водорослей, вынула два китовых ребра и только так сумела внести вожака в хижину. Когда я положила его на пол, он не только не поднял головы, но даже не открыл глаз; правда, пасть у него была разинута,

и он дышал.

На его счастье, наконечник у стрелы был маленький и, хотя сидел глубоко, легко вынулся. Пёс лежал без движения – и пока я извлекала жало, и пока прочищала рану заострённым прутиком кораллового дерева. Ягоды у этого дерева ядовитые, зато его древесина нередко залечивает раны, не поддающиеся никакому другому средству.

В корзинах у меня было пусто (я ведь много дней не собирала съестных припасов), поэтому я налила собаке воды и, починив изгородь, направилась к морю. Я совершенно не надеялась, что вожак останется в живых, и, если честно признаться, нисколько не переживала бы, если б он умер.

За весь день, что я прособирала на камнях мидии и других моллюсков, я лишь однажды вспомнила о своём недруге – лежащем в хижине раненом псе, и то подумав: «Почему ж я не прикончила его?»

Вернувшись домой, я застала вожака живым, но не сдвинувшимся с места. Я снова прочистила рану коралловой веточкой, потом приподняла псу голову и влила в рот воды. Он проглотил её… и поглядел на меня – впервые с тех пор, как я подобрала его на тропе. Запавшие глаза смотрели точно из бездны.

Перед сном я ещё раз напоила вожака. Утром, перед уходом на берег, я оставила ему еды – и вечером обнаружила, что он её съел. Пёс по-прежнему лежал в углу и взглядом следил за мной. Он наблюдал, как я разводила огонь и готовила ужин. Его жёлтые глаза не отпускали меня, куда бы я ни шла.

Я так боялась вожака, что провела эту ночь снаружи, на скале, а с рассветом, прежде чем уйти, открыла лаз под оградой, чтобы пёс мог улизнуть. Но он не ушёл: вечером я обнаружила, что он греется на солнце, положив морду на лапы. Я приготовила себе на ужин двух рыб, которых забила в тот день копьём. Потом мне стало жалко исхудавшего пса, и я поделилась с ним. Он съел свою рыбину и, перебравшись из угла ближе к костру, лёг там, не спуская с меня своих жёлтых глаз – чуть раскосых и узких, как щёлочки.

Я ночевала снаружи ещё три раза и каждое утро оставляла открытым лаз под оградой, чтобы вожак мог уйти. Каждый день я забивала для него по рыбе, и он взял себе в привычку дожидаться её, сидя перед забором. Взять рыбу из моих рук он не решался, поэтому я клала её на землю. Однажды я потянулась к нему, но он отпрянул и показал зубы.

На четвёртый день, когда я вернулась домой пораньше, меня никто не встречал. Я испытала нечто странное. Возвращаясь в предыдущие дни, я всякий раз надеялась, что вожак ушёл. Теперь же, пролезая под оградой, я словно забыла про эту надежду.

– Пёс, Пёс, – позвала я, так как другого имени у него не было.

Я вбежала в дом, продолжая звать его. Вожак был там. Он только что встал на ноги и теперь зевал и потягивался. Пёс взглянул сначала на рыбу, потом на меня… и завилял хвостом.

В тот вечер я осталась ночевать в хижине. Перед сном я придумала ему имя, потому что не могла и дальше звать его просто Пёс. Я назвала вожака Ронту, что на нашем языке означает Лисий Глаз.

Глава 16