Остров гориллоидов. Затерянные миры. Т. 7
Шрифт:
Затем раздался тонкий пронзительный голос Тракара:
— Ильин, вы меня слышите?
— Слышу.
— Вот что. Единственное спасение для нас — попасть в ангар. Выскочить из дома и обежать кругом до двери — нечего и думать: Ленуар так выучил стрелять этих мерзавцев, что мы не успеем достигнуть угла, как будем убиты. В дальнем углу направо в большом ящике лежат аэропланные бомбы — в пятьдесят и в двадцать кило. Возьмите меньшую. Стена в промежутках между пилястрами [18] не толще пятнадцати сантиметров, и двадцати кило хватит. Там же в соседнем ящике — тротиловые шашки, капсюли и бикфордов шнур [19] .
18
Пилястры — полуколонны, выступающие из поверхности стены. Служат для усиления стен или (чаще) для украшения.
19
Тротил (тол, тринитротолуол) — сильно взрывчатое вещество, сравнительно безопасное в обращении; употребляется для подрывных работ и снаряжения артиллерийских гранат и бомб. Капсюль заключает в себе еще более сильный взрывчатый состав, детонатор, легко воспламеняющийся и передающий взрыв основному заряду. Бикфордов шнур, заключающий в полужесткой оболочке горючую смесь, передает огонь капсюлю от спички или фитиля.
Ильин приподнялся выше, чтобы его ответ был хорошо слышен:
— Тракар, кто кроме Ахматова с вами в доме?
— Какой-то рабочий.
— Какой именно?
— Да вам-то какое дело! Механик, и больше ничего. Все равно аэроплан поднимает только трех. Поняли? И валяйте скорее.
Ильин отвечал, отчеканивая слова:
— Тракар! Теперь нужно, чтобы поняли вы. Этот рабочий — мой товарищ, и он полетит с нами, и так как я вам не очень верю, то пусть он будет здесь у окна и ответит мне. В противном случае, оставайтесь. А я — разобьюсь или нет, — а попытаюсь улететь хоть один.
Летчик злобно выругался:
— Не будьте болваном, Ильин! Я вам толком сказал, что машина не поднимает больше трех. Можете вы вместить в своей башке эту простую вещь?
— Не могу вместить, Тракар, и повторяю: если механик Дюпон не будет здесь, я вам помощи не окажу.
После короткого молчания летчик ответил уже спокойно:
— Хорошо, я позову его…
— …Товарищ Дюпон, это вы?
— Я думал, что вы уже погибли, товарищ Ильин. Вы оказались молодцом, а я растрепой, и чуть не погубил себя и вас. Но сейчас не время разговаривать. Тракар сказал, что вы будете подрывать стену. Действуйте, поговорить успеем после.
Когда Ильин спустился вниз, его встретили сияющие счастьем глаза Мадлен.
— Андрей, значит, мы сейчас улетим, значит, нас не убьют?
Ильин засмеялся;
— Улетим, дорогая. Сейчас с нами будет товарищ Дюпон. Он умеет управлять аэропланом и, когда он будет с нами, тогда не страшно.
Приготовления с бомбой были недолги. Через пять минут новая веревка была перекинута через перекладину, снаряд подтянут
Раскачиваясь как маятник, Ильин взобрался по узловатой веревке на балку, поставил на нее бомбу и зажег шнур. Еще несколько секунд — и снаряд опустился на веревке вдоль наружной стены, а Ильин, скользнув вниз, схватил молодую женщину на руки и прижался с ней в угол за широким бетонным выступом.
Затем потрясающий взрыв всколыхнул все здание.
Осколки стекол посыпались дождем, аэроплан, как раненая птица, подскочил вверх и черкнул крылом стену перед самым лицом прижавшихся к ней людей. Еще мгновение, и столб черного дыма погрузил в непроницаемую тьму всю внутренность ангара. Снаружи густо затрещали выстрелы, и последним восприятием Ильина был револьвер, неожиданно вынырнувший из мрака перед его глазами…
XXVII. ДРАМА В АНГАРЕ
Откуда-то совсем издалека раздавались голоса. Страшная боль в голове… Почему-то никак нельзя поднять подвернутую под спину руку, и все покрывалось непрерывным гудящим, все наполняющим шумом… Никак не удавалось чего-то вспомнить и как следует проснуться.
Потом любимый голос зазвучал такой тоской и страданием, что сознание сразу вернулось, и Ильин открыл глаза.
— Так значит, вы спутались с этим канальей? Хорошее дело…
Тракар стоял у аэроплана и торопливо возился около пропеллера.
Туман от взрыва еще наполнял помещение, но различать все можно было уже легко. Инстинктивная попытка двинуть рукой, и положение разъяснилось. Руки за спиной были связаны.
— Как вам это понравится, Ахматов? — говорил Тракар. — Когда этот прохвост-рабочий назвал его «товарищем», меня словно кипятком ошпарило, и всю их махинацию я понял сразу. Ну, того-то я хорошо угостил пулей, да и этот получил свою порцию. Пусть меня посадят переписывать в канцелярии бумаги, если весь этот дикий бунт не является делом рук их шайки.
Голос Ахматова донесся откуда-то слева:
— Скоро ли у вас будет готово?
— Не торопитесь. Нельзя поспеть скорей скорого. Вы думаете, очень легко сменить в одну минуту пропеллер, особенно, когда смята резьба у гайки? Если бы не этот проклятый осколок, мы бы уже летели. Впрочем, ничего. Смотрите хорошенько за своей дырой еще десять минут — и мы будем в воздухе.
— А что мы будем делать с мадам Ленуар? — спросил Ахматов.
— С мадам Ленуар?.. — Летчик на мгновение перестал работать, и голос его зазвучал серьезно и глухо.
— Ведь я вас любил, мадам. Вы это знаете. И мне не было обидно, когда вы не ответили на мое чувство. Ведь вы были женой фашиста, вождя и героя. Но как вышло, что вы связались с этой дрянью? Вот чего я не могу понять! — Летчик передернул как от боли головой и снова взялся прилаживать пропеллер.
Голос Мадлен дрожал, но слез в нем не было:
— Я его люблю. Поняли? Я его люблю. Вашей я не буду. Вы думаете, что я слабенькая девочка?.. Нет, умереть и я сумею.
Мадлен замолчала, потом сказала тихо и с мольбой:
— Тракар, будьте человеком. Сделайте для меня только одно, оставьте меня здесь. Андрей убит… — Рыданья прервали слова молодой женщины.
Летчик расхохотался:
— Оставить здесь? Ну, нет, милочка! Вчера бы я полез к черту на рога, если бы вы того пожелали, а сегодня… Сегодня другое дело. Что касается смерти, то это от вас никогда не уйдет, но раньше вы еще пригодитесь на что-нибудь путное… Готово. Ахматов, что там делают эти обезьяны?.. Ничего поблизости не видно? Идите сюда, и подкатим машину к воротам.