Остров Колдун
Шрифт:
Я хотел спросить Фому, хорошо ли это, что рядом с нами траулер, сможет ли он нам помочь или в крайнем случае принять нас на борт, но я не успел. Началось что-то страшное. Бот положило на борт. Я вылетел из кубрика в магазин, ударился о стену, потом ударился о книжные полки» на меня полетели книги, и я был так ошеломлен, что даже не чувствовал боли, когда толстые тома с размаху меня ударяли. С отчаянным воплем мимо меня пролетела Валя. Я увидел Фому, стоявшего на четвереньках, белое, испуганное лицо Глафиры. Голоса её я не слышал, то ли потому, что она и в самом деле молчала, то ли потому, что
Не знаю, сколько времени я лежал оглушенный, растерянный, не испытывая ничего, даже страха. Потом в темноте я услышал голос Фомы:
– Валька, – спросил он, – ты где? Даня!
Потом чиркнула спичка, и я увидел в темноте лицо Глафиры и спичку, прыгавшую в её руке. Она сняла со стены фонарь и никак не могла зажечь, потому что рука так прыгала, что все не попадала на фитиль. Наконец фонарь разгорелся, и тусклый свет осветил магазин, покосившийся прилавок, разбросанные книги. Фома стоял, держась за переборку. Валя лежала неподвижно. Глафира стояла, держась за прилавок, вглядываясь в окружающую полутьму, поднимая фонарь дрожащей, прямо-таки прыгающей рукой.
– Все в порядке, – сказала Глафира таким голосом, что было сразу ясно, что все ие в порядке. – Все в порядке, – повторила она, – ничего страшного. Это часто бывает в море Даня, ты цел? Валя! Где Валя, ребята?
– Валя здесь, – сказал я, и боюсь, что мой голос тоже звучал не очень бодро. Я помолчал и неуверенно спросил: – Это что? Это уже конец, Фома?
– Не знаю, – хмуро сказал Фома. – Я такого ещё не видел.
– Какой конец? – удивилась Глафира. – Что вы болтаете вздор, ребята? Слышите – и мотор работает.
Ещё одни фонарь появился в полутьме. Это из машинного вошел Жгутов. Бледный, стоял он, высоко поднимая фонарь. Долго ов» даже слова сказать не мог. Он только глотал воздух, так ему было страшно. На* конец он спросил, с трудом произнося слова:
– Всё уже? Выключать мотор?
– Тебе кто приказывал мотор выключать? – крикнула ему Глафира. – Ну, говоря, приказывая?
– Нет, – сказал Жгутов. – Не приказывай. – И вдруг выкрикнул громким, тонким голосом: – Но ведь всё уже, видите, всё уже!
– Не болтай ерунду! – сказала Глафира. – Подтянись, механик. Свет чини. Не медленно свет чини.
– А-а… – протянул Жгутов, – свет чинить? Хорошо, я пойду свет чинить.
Какой-то у него был странный тон, как будто он сам не понимал, что говорит и что ему говорят, как будто все происходящее не вполне доходило до его сознания. Но вот сейчас ему что-то велели делать, и он механически, не очень понимая, зачем это нужно, пошел исполнять приказание.
И он повернулся и вышел. И в магазине стало ещё темнее, потому что снова светил только один фонарь. Я подобрался к Вале. Она лежала лицом вниз, совсем неподвижно, и у меня даже сердце замерло. Я подумал, что, может быть, она расшиблась, может быть, она даже убилась.
– Валя, Валя! – повторял я и тряс её за плечо, обмирая от страха. –
И вдруг Валя поднялась, села, огляделась и сказала очень спокойно:
– ОЙ, меня очень в плечо ушибло! Значит, мы не утонули?
– Не-ет, – протянул я с сомнением в голосе, – по-моему, мы не утонули.
– Нет, – уверенно подтвердил Фома, – мы, конечно, не утонули.
Валя осмотрела меня, Фому, Глафиру, будто хотела проверить, не смеемся ли мы над ней.
– Я от неожиданности закричала, когда свет погас, – объяснила она. – А вы, наверное, думали, что я от страху?
Ух, и самолюбивая же она, Валька! Можно подумать, что в такую минуту все только и стараются выяснить, кричала она или не кричала. Ну, в конце концов, если ей так важно, чтобы мы думали, будто она не боится, так почему не сделать девчонке удовольствие?
– А ты разве кричала? – удивленно спросил Фома. – Я и не слышал. Да и что ж тут такого, если кричала? Ничего тут такого нет.
– И я не слышал, – сказал я. – И ничего тут такого нет. Я бы и сам мог закричать.
Валька посмотрела на нас подозрительно. Она все-таки сомневалась, не смеемся ли мы над ней.
– А я как пришла в себя, – сказала она, неуверенно усмехнувшись, – так решила, что мы утонули.
– Вот глупая какая! – удивилась Глафира. – С чего же это тебе в голову пришло?
– Потому что вода здесь просачивается из-под настила, – объявила очень спокойно Валя.
– Вода?
Я похолодел. Я, конечно, моряк неопытный, но уж то, что, если в трюме вода, значит, судно дало течь, а если судно дало течь, значит, дело плохо, – это-то я понимаю, для этого-то не нужно быть старым морским волком. Теперь я услышал, что, кроме ударов волны в борт, вода негромко плещется и здесь, внутри, в трюме. Глафира наклонилась и осветила фонарем настил. И мы увидели, что сквозь доски маленькими струйками и фонтанчиками пробивается вода.
– Видите, – сказала Валя, – сколько её набралось? А сейчас только было как будто меньше. Или мне показалось?
– Нет, это тебе показалось, – уверенно решил Фома. – И потом, что ж такого, что вода? Это так и должно быть.
– Конечно, – подтвердила Глафира, – в трюме всегда вода. Судно не бывает без воды.
Подал голос и я.
– Какое же судно, в котором нет воды? – сказал я удивленно. – Смешно просто!
– Я тоже так подумала, – согласилась Валя. – И совсем перестала бояться.
Свет мигнул, погас, опять зажегся, ещё раз погас и наконец зажегся окончательно.
Глава двенадцатая. КАПИТАН СПУСКАЕТСЯ В ТРЮМ
Плохо было в полутьме, но при свете стало не легче. Теперь можно было охватить взглядом всё, и, по совести говоря, когда я увидел, как выглядит магазин, настроение у меня не стало лучше. Наверное, половина книг, которые мы с таким старанием расставляли по полкам, лежала на полу. Вода, проступавшая сквозь настил, заливала книги, большая часть реек, прибитых к полкам, была поломана, да и сами полки покосились. Грустный вид являл собою наш плавучий книжный магазин. Так, наверное, выглядели потерпевшие кораблекрушение, брошенные командой суда, которые, если верить старым романам, встречали иногда мореплаватели, в океане.