Остров Колдунов
Шрифт:
— Слышал я этот бред, — хмыкнул он. — Как ты себе это представляешь? Рука с клеймом живет своей жизнью и двигается отдельно от тела?
Линара рассмеялась.
— А как оно выглядит, ваше клеймо? У нас нет илларов с острова, ты первый. Может быть, ты покажешь?
Глаза у нее были тревожные и голодные.
Тэйн подсел рядом, скользнув ладонями по ее талии, и медленно, глядя ей в глаза, принялся расстегивать рубашку. Линара сама стащила ее с плеч, скользнула кончиками пальцев по обнажившимся плечам и задержалась на левой руке, там, где на коже был нанесен сложный узор знаков. Клеймо иллара было рыжевато-коричневого цвета, шириною с ладонь и смотрелось как своеобразная татуировка-украшение.
Руку пронзила острая боль. Он вздрогнул, ощутив, что узор на руке неожиданно нагрелся и горит, словно свежий ожог.
— Не обращай внимания, — шепнул он, видя, что она напряглась, и коснулся губами ее шеи, а она обвила его руками и жадно ответила на поцелуй…
Скрутило его совершенно неожиданно: резкой болью взорвалась голова, потемнело в глазах, руку с клеймом свело с такой силой, что он не сдержал стона и дернулся. Тэйн перевалился на спину, хватая ртом воздух.
— Что с тобой? — Линара приподнялась на локте, глядя на него внимательно и испуганно.
Желание и боль перехлестнулись в нем с такой бешеной, мучительной силой, что он с трудом сдержал приступ тошноты. Головная боль и судороги в руке пульсировали в такт биению сердца, его бросило в жар, затем — в холод. Обеспокоенная Линара подложила подушку ему под голову и укрыла одеялом. Он лежал, не шевелясь, не открывая глаз, и пытался понять свое неожиданно взбунтовавшееся тело. Откуда-то изнутри поднимались раздражение и неприязнь — к себе и к ней.
— Извини, — прошептал он сквозь зубы, боясь, что его сейчас стошнит. — Я, наверно, переусердствовал с Книгой. Я и сам… не ожидал.
— Не расстраивайся, — она с сочувствием погладила его по щеке. — Отдыхай. Мы еще успеем… поговорить.
Когда Линара ушла, плотно притворив за собой дверь, ушли и боль с дурнотой. Какое-то время он лежал неподвижно, ожидая подвоха, потом открыл глаза, осторожно поднялся и принялся исследовать клеймо. Кожа вокруг него слегка ныла, но рука двигалась свободно, никакого ожога не ощущалось.
В недоумении он прошелся по комнате, помахал руками и несколько раз присел, убеждаясь, что полностью здоров. Ничего подобного с ним еще не случалось… Илларам не запрещалось иметь семьи, они считались выгодной партией, семейным илларам позволялось жить не при храме, а в своих домах, но обычно никто из них не торопился в брак, пользуясь личной свободой и популярностью. Ройг не был исключением. Он легко увлекался и так же легко расставался со своими возлюбленными, и пока что ни одна из женщин не зацепила его душу по-настоящему. В Риан Ал Джаре он время от времени оставался на ночь после арраса, бывали случаи, что и не с одной танцовщицей, и никогда еще клеймо не реагировало так болезненно. Оно вообще никогда не причиняло неудобств. Даже после инициации.
Полностью раздевшись, он залез под одеяло и почти сразу же заснул. В предсонном сознании, за миг до сна всплыло сердитое и очень обиженное лицо синеглазой незнакомки.
37. Поручение
(Сезон Холода, Риаллар, Дарнейт)
— Прости, малышка, — длинное, угловатое лицо старшего брата было печальным. — Здесь вообще… ни Дверь, ни Ворота не работают. Не поверил я, когда меня предупреждали, — вздохнул он.
Лейт стиснула зубы и выдавила из себя улыбку. К чему его огорчать, он и так расстроен, что не может ей помочь. Он не виноват. Никто не виноват. Точнее, кто-то, конечно, знает,
Ворота, которыми брат собирался воспользоваться, чтобы забрать ее из Дарнейта домой, погасли за день до его приезда.
— Я уже поговорил с отцом, — продолжал брат несчастным голосом. — Он сказал, что сам отправится в Неллим и попробует нанять маленькое судно, без груза и пассажиров. Ты, главное, не волнуйся. Мы обязательно вытащим тебя оттуда. Потерпи еще немного.
Она кивнула, удачно удержавшись от слез.
Овал Окна перед ней свернулся мгновенной серебристо-голубой вспышкой. Нейрад, наблюдавший за разговором из дверного проема, позволил себе войти в ее комнату.
— Сочувствую, — улыбнулся он, протягивая руки и обнимая ее за плечи. — Совсем плохи дела на востоке. Правда, у нас поговаривают, что в Ахтане примерно то же самое. Слухи ходят, что рано или поздно и до нас докатится. Хотя лучше уж поздно.
Лейт не выдержала — слезы сами полились из глаз. Нейрад по-хозяйски вытер их ладонью, потом, отстранив от себя, усадил на низенькую софу у стены.
— Можешь жить у меня, сколько пожелаешь. Только вот девкам моим надо бы помочь, — ухмыльнулся он. — Не просто же так мне тебя кормить. Ты что умеешь?
— Все, — ответила Лейт, холодея. — Стряпать, убирать, шить. Читать умею, письма составлять.
— Ну, допустим, твоя ард элларская стряпня мне ни к чему, — рассмеялся он. — Здесь такую гадость даже аргам не скармливают. Ну ты, в общем, подумай сама, чем расплатишься.
Потрепав ее по распущенным с утра волосам, он вышел из комнаты.
Лейт поспешно оделась и, стараясь быть незаметной, выскользнула на улицу.
День сегодня к долгим прогулкам явно не располагал. Небо затянули серые низкие тучи, моросил мелкий холодный дождь. Оскальзываясь на мокрых камнях, она брела в полюбившуюся ей кондитерскую, чтобы там, в тепле и уюте ароматных запахов обдумать неожиданные и неприятные новости. К счастью, горько-сладкий ках стоил здесь сущие гроши, и, смакуя его душистый вкус, в кондитерской можно было сидеть до бесконечности.
Жить у Нейрада она не станет. Еще вчера он ясно дал ей понять, каких именно умений он ждет. Притиснув ее к стене, он долго, жадно целовал ее, и она не знала, куда деться от его жестких, сдавливающих рук, тяжелого тела и жаркого несвежего дыхания. К счастью, принуждать ее силой он не спешил, веселыми намеками предлагая самой выбрать эту естественную в такой ситуации плату за проживание. В общем-то, Лейт было все равно. Ночами приходила мысль, что в его предложении нет ничего постыдного, а если и случится у нее после ночи с ним дитя, так никто не усомнится, что это дитя Ас-Вардена. Она сама будет рада, что не в одиночестве придется коротать долгие годы вдовства. Да и хотелось ей испытать пламя Койе, хотя бы из любопытства, хотя бы чужое, раз уж своего не дано.
И все-таки… Было в этой мысли что-то неправильное, отвратительное, подлое. Вспоминался Жевр, несостоявшийся муж, и делалось стыдно и горько. Нет уж.
Лучше уж поискать работу, хотя бы за стол и кров. Служанкой в доме или посудомойкой в трайте. Да хотя бы в этой же кондитерской, ках разносить. С жильем вот только туговато: все гостиницы, постоялые дворы и комнаты при трайтах были переполнены беженцами из Майра. Каждый день она методично заглядывала под каждую вывеску со знаком карны дороги, узнавая о свободных комнатах, с одним и тем же — отрицательным — результатом. Деньги, которые ей дал Джерхейн, она большей частью потратила на одежду и обувь, остальное — спрятала до лучших времен. Остатка ей хватило бы дней на двадцать в скромной гостинице с обедом.