Остров Медвежий
Шрифт:
— Через полчаса я отплываю, вернется Смит или нет. Курс на Гаммерфест, джентльмены. Гаммерфест и правосудие.
Капитан торопливо спускался по трапу, сопровождаемый полдесятком членов команды. Вздохнув, Гуэн произнес:
— Пожалуй, и нам следовало бы помочь. — И с этими словами ушел. За ним после некоторого колебания последовал и Отто.
Я не стал участвовать в поисках Смита, раз уж тот не хотел, чтобы его нашли. Направившись к себе в каюту, я написал записку, захватил с собой сумку и пошел на поиски Хэггерти. Мне нужен был такой человек, которому я мог бы довериться, и, поскольку Смит исчез, следовало
Минут пятнадцать я морочил коку голову, и он в конце концов согласился сделать то, что я ему велел.
— А вы не дурачите меня, доктор Марлоу? — спросил Хэггерти.
— Неужели я способен на такое? Что я от этого выиграю?
— И то правда, — произнес он, неохотно взяв мою сумку. — Как только удалимся на безопасное расстояние от острова...
— Не раньше. И, кроме того, письмо. Для капитана.
— В рискованное дело ввязываетесь, доктор Марлоу, — заметил кок, не подозревая, насколько он прав. — Объясните, что происходит?
— Если бы я это знал, Хэггерти, неужели бы я остался на этом Богом забытом острове, как вы думаете?
— Я этого не думаю, сэр. — Впервые за все время я увидел на его лице улыбку.
Капитан Имри и его поисковая партия вернулись спустя одну-две минуты после того, как я поднялся на верхнюю палубу. Смита с ними не было. Ни то, что моряки не нашли Смита, ни непродолжительность поисков меня не удивили: прошло всего минут двадцать, не больше. Если взглянуть на карту, то остров Медвежий может показаться крохотным клочком земли. На самом же деле он занимает семьдесят три квадратные мили, и исследовать даже долю процента. этой площади обледенелого, гористого острова в такой темноте было бы безумием. Это капитан быстро смекнул. То обстоятельство, что Смита не удалось найти, лишь укрепило решимость Имри как можно скорее отдать швартовы. Убедившись, что весь палубный груз, все снаряжение и личные вещи участников съемочной группы переправлены на причал, капитан и мистер Стокс поспешно попрощались с нами и живо сплавили нас на берег. Грузовые стрелы были уже закреплены по-походному, двойные швартовы заменены на одиночные.
Последним сошел на берег Отто. Став на трап, он нарочито громко переспросил:
— Так договорились, капитан? Через двадцать два дня вы вернетесь?
— Не бойтесь, мистер Джерран, зимовать вам здесь не придется. Довольный тем, что покидает так нелюбимый им остров, капитан Имри позволил себе расслабиться:
— Если нужно, я и за трое суток могу обернуться.
Счастливо, всем удачи.
С этими словами капитан приказал поднять трап и взошел на мостик, не объяснив, что означает эта таинственная фраза насчет трех суток. Скорее всего, судя по настроению, он был готов хоть сию минуту доставить на остров вооруженный до зубов отряд норвежских полицейских. Меня это не волновало: зная характер Имри, я предполагал, что до утра старик успеет изменить свое решение.
Включив ходовые огни, «Морнинг роуз» медленно отошла от причала, двигаясь в северном направлении, затем, повернув на сто восемьдесят градусов, пошла по бухте Сор-Хамна на юг, постепенно увеличивая скорость.
Очутившись против причала,
Мы неподвижно стояли, съежившись от холода, еще не веря, что уже невозможно вернуть траулер с его ходовыми огнями и стуком дизеля, и ощущая себя не путешественниками, наконец-то прибывшими на землю обетованную, а ссыльными, высаженными на пустынный арктический остров.
Когда мы попали в жилой блок, настроение наше не слишком улучшилось.
Эдди запустил генератор, и масляные радиаторы медленно нагревали помещения, не отапливаемые уже с десяток лет. Никто не пошел в выделенную ему спальню, где было гораздо холоднее, чем в кают-компании. Никому не хотелось разговаривать. Хейсман начал читать скучную лекцию о том, как выжить в условиях Арктики, — тема, хорошо ему знакомая, если учесть его длительное и близкое знакомство с Сибирью. Однако слушали его невнимательно, да вряд ли и сам докладчик прислушивался к тому, что говорил. Затем Хейсман, Отто и Нил Дивайн, перебивая друг друга, начали обсуждать план съемок, естественно если позволит погода, на следующий день. Кончилось тем, что Конрад заметил: нецелесообразно начинать работу, пока люди не оправились от морской болезни.
Этого мнения придерживались все, за исключением, пожалуй, меня одного.
— Зимой в Арктике нужно иметь фонари, так ведь? — спросил Конрад, обращаясь к Хейсману.
— Так.
— А они у нас есть?
— Сколько угодно. А что?
— Мне нужен фонарь. Я хочу отправиться на поиски. Мы целых двадцать минут, если не больше, сидим здесь, а в это время где-то в темноте плутает человек. Может, он болен, ранен или обморожен. Возможно также, что он упал и сломал себе ногу.
— Чересчур уж вы строги к нам, Чарльз, — отозвался Отто. — Мистер Смит всегда производил впечатление человека, который сумеет позаботиться о себе.
Джерран сказал бы то же самое, даже увидев, как штурмана треплет белый медведь. По своей натуре и воспитанию Отто был не из тех, кто печется о ближнем.
— Если вам наплевать на то, что с ним случилось, то так и скажите.
Конрад предстал передо мной в новом свете. Теперь он принялся за меня:
— Я полагал, что вы первым предложите начать поиск, доктор Марлоу.
Пожалуй, я так бы и сделал, если бы меньше знал о штурмане.
— Меня вполне устраивает быть вторым, — ответил я миролюбиво.
Кончилось тем, что на поиск отправились все, кроме Отто, пожаловавшегося на недомогание, и Джудит Хейнс, которая заявила, что это глупая затея и что мистер Смит вернется, когда сочтет нужным. Я был того же мнения, но по иной причине. Всем нам раздали фонари, и мы решили, что будем держаться вместе, а если потеряем друг друга из виду, вернемся не позже чем через полчаса.
Партия двинулась веером вверх по склону горы, с севера нависшей над бухтой Сор-Хамна. Во всяком случае, в ту сторону направились остальные. Я же пошел к блоку, где стучал дизель, — самый удобный и теплый уголок, где можно спокойно отсидеться человеку, не желающему, чтобы его нашли. Выключив фонарь, я неслышно открыл дверь и проник внутрь. Не успел я сделать и шага, как невольно выругался, споткнувшись обо что-то мягкое и едва не растянувшись во весь рост. Я тут же снова включил фонарь.