Остров надежды
Шрифт:
Метаморфозы с исчезающим контактом он объяснил тотальным замыканием, то исчезающим, то самовосстанавливающимся. Он понимал, что необходимо напрямую подвести питание. Но к чему и как подключить передающий борт? Схем под рукой на станции не было. Где их искать? Кроме того, запанельные пространства представляли собой забитую кладовку. Все побывавшие на станции экипажи (около полусотни человек) пытались многое сохранить для себя, не отправляя в пиропереработку с очередным отходящим грузовиком, пожалеть совершеннейший научный прибор, оборудование, с которым сроднился в долгом полёте и которое выбросить
Инструкцию по расконсервации они обнаружили сразу, как вошли в станцию. Привязанная на самом видном месте, она распушилась «аккордеоном» в невесомости. Но где остальная документация? Её следовало искать.
– Разлетаемся по модулям, – командовал Сергей. – Kаждый берёт светильник с удлинителем. Цель поиска – инструкция в красной обложке: «Ремонтные и профилактические работы».
Бортовую библиотеку оказалось было найти не сложно. Обнаружили её в технологическом модуле.
– Открываем «Средства связи»: замена радиопередатчика. Жан, читай, а я буду действовать. Погоди, кабель подведу…
Что здесь можно прочесть? Квадратики, крестики, а если встретятся слова, то на птичьем языке. Жан и Софи были озадачены. Они гордились знанием русского языка. Для них знание языка было предварительным условием. Но то, с чем встретились они в бортжурнале, поставило их в тупик, однако не смутило Сергея.
– Читайте, как есть, – весело командовал он. – Ничего особенного. Это полётный язык. Записано экономно и коротко. «Вкл.» означает включить, «Откл.» – выключить. Поначалу писали «Выкл», но по связи путали, неясно получалось. Читайте, как есть, я разберусь.
Во всем имелись свои проблемы. Многоштырьковые разъёмы подходили лишь каждый к подобному, но им повезло и к сеансу связи всё-таки удалось соединить блоки связи с источником питания, и теперь осталось дождаться этих волнующих минут.
Глава 11
– Заря, как слышите? Это – «Близнецы».
Сергей назвался позывным, как положено, хотя не всё ли равно как теперь называться. Они – одни космосе.
С их позывными вышла история. Ушли, канули в Лету времена героических позывных. Им предложили выбрать самим, и они заспорили. Софи предложила выбрать «Фламинго» не из-за красоты звучания. Он ей напоминанием незабываемое тихое утро – нежнейший перламутр, и над зеркальной гладью залива летящие фламинго. Это случилось с ней на Багамах и было даром небес, даривших беспричинное счастье картиной неведомых фламинго, бесшумно скользивших над розовой водой в её первом взрослом учительском вояже. Фламинго летели слаженно и бесшумно, точно души ушедших над Землёй. И позывной стал бы для неё воспоминанием. Она спросила:
– Нравится?
– Ничуть.
Славное было время. Спорили по любому поводу до умопомрачения.
– Почему?
– Клюв у них – подозрительный, а окраска – вызывающая.
Вот и толкуй. А Софи нравилась редкая неуклюжая грация длинноногих птиц, милым казался клюв, удивительными перья цвета
– Это не аргумент.
– Вот полюбуйтесь, – не поленился притащить Жан «Двадцать тысяч лье под водой». – Сейчас прочту о любимом блюде Виталия.
– Но это здесь причём?
– Нет, вы послушайте. Из хейлин – костистых рыб с прозрачной чешуёй, синеватого цвета в красных пятнах… Их внутренности, – читал с удовольствием Жан, – приправленные молоками мурен, мозгом павлинов и языками фламинго, составляли дивное блюдо… Вот так, – резюмировал Жан, – а мне, представьте себе, не хочется обзываться блюдом.
– Ради бога, – не обиделась Софи, – а ваши предложения?
– Я бы назвался эпишурой, – задумчиво произнёс Сергей, – Есть такой мелкий рачок – труженик в Байкале. Очищает воду озера.
– Тоже мне рачок-ассенизатор. Жан, а по-твоему?
– Например, медуза.
– Холодное, липкое, скользкое, – вздрогнула Софи, – и голова Медузы-Горгоны…
– Ну, пусть «лягушки».
– Французов и так дразнят лягушатниками.
– Дураки дразнят. Лягушки – символ овладения стихиями. Земноводные овладели землёй и водой и проникают в третью, в квинтэссенцию – космос.
– И просто: на позывной отвечаем – ква-ква.
– Скорее, уорр, уорр.
Долго ещё спорили, потом решили выяснить свои знаки зодиака.
И оказалась, что Жан – Овен, Софи – Телец, Сергей – Весы. Даты сложили, поделили на три и вышли «Близнецы».
– Близнецы, это – не плохо.
– И мне нравится.
– Решено. Отныне мы – «Близнецы».
Наверху сначала поморщились: «Близнецы» были уже.
Потом махнули рукой. «Близнецы», так «Близнецы». Софи откопала сведения про «Близнецов». Они – сыновья 3евса и Леды, покровители дружбы. Появление на мачтах огней Св. Эльма считалось знаком посещения Близнецов их сестрой – Еленой Прекрасной. А попутно поинтересовалась Овном, Тельцом и Весами.
Золотое руно принадлежало Овну. Златорунный Овн спасал внуков бога ветров Эола: внука спас, а внучку уронил в Геллеспонт. Так что очень надеяться на Овна – Жана не стоит. Исаак Ньютон написал книгу об аргонавтах, отправившихся за золотым руном. По Ньютону, описание действительного плавания стало основой древнегреческого мифа.
Верховного бога Нового царства Египта Амона – Ра изображали с головой Овна, греки отождествляли Амона-Ра с 3евсом. Словом, Жан, видимо, далеко пойдёт.
С собой Софи предпочла не углубляться, назвала только лишь звезду Aльдебаран, да Крабовидную Туманность – остаток вспышки Сверхновой в 1054 году – с теперешней нейтронной звездой. Вecы сами по себе были символом уравновешенности и справедливости – комплементом Сергею.
Итак, Близнецы. Но близнецов зодиакальных было двое – Кастор и Полидевк, и у них получился «третий лишний», но кто? Они заспорили: бывает ли трое близнецов? Бывает, но редко; тройня в сотню раз реже двойни. Ну, так что же, будем считать себя редкими людьми.
– Заря, это – Близнецы. Слышите меня?
Сергей вызывал, но Земля не откликалась, и тут ему в голову пришло, что зоны теперь сдвинуты и нужно дождаться следующего витка.
Глава 12