Остров неудачников

Некрасов Алексей

После долгого периода замкнутости и отчуждения снова появился интерес к людям. Повариха Надька сразу взяла ее под свое покровительство и стала учить жизни. Пряча улыбку, Анастасия слушала советы, но поневоле заражалась энергией и оптимизмом, который излучала эта похожая на румяного Колобка особа. Вечерам на женских посиделках Анастасия с удовольствием слушала ее байки про жизнь, про подлых мужиков и тяжелую бабью долю. То, что все истории заканчивались хорошо, вызывало сильное сомнение в их правдивости, однако Анастасия оценивала Надькино вранье с художественной точки зрения и ставила ему высокую оценку. Забавно было смотреть, как, затаив дыхание, слушают повариху сестры Клюкины. Похоже, что Надькины истории заменили старым девам сериалы, которые они не смотрели с тех пор, как племянник завладел их квартирой. Эти уже не молодые,

похожие как две капли воды тетушки не блистали умом, но Анастасии нравилось их наивное добродушие, пережившее все удары судьбы. Симпатизировала она и Марьяне - женщине, рядом с которой не страшно было оказаться ночью на лесной дороге.

Через некоторое время Анастасия сделала открытие, что ее еще могут интересовать мужчины. Для некоторых она даже придумала сказочные образы. Андрей виделся ей русоволосым православным богатырем, кротким в жизни, но способным не щадя живота своего постоять за правое дело. Председатель сначала показался личностью заурядной, но потом она почувствовала в нем что-то родственное близкое ей по духу. Про себя она окрестила его заблудившимся странником. Представляла, как много лет назад юноша из волшебной страны потерялся на земных перепутьях, и пол жизни проработал за конторской стойкой, тоскую о своей потерянной родине. В замкнутом и неулыбчивом общинном кладовщике она увидела пилигрима, совершающего долгое паломничество через пустыню. Казалось, за время пути палящий жар и ночной холод убили в нем все чувства, но под серой золой мерцали угли, готовые вспыхнуть, как только на них упадут сухие ветки. В его молчаливом спокойствии она угадывала силу, за которой хотелось укрыться, позволить себе стать маленькой и беззащитной, как когда-то в детстве рядом с отцом.

Но был среди общинников и персонаж из ее старых видений. Правда, он не походил на темного ангела, а скорее напоминал сатира. Необычайно живой и энергичный, он все время оказывался рядом. Она часто ловила на себе его оценивающий взгляд, с возмущением отворачивалась, иногда без всякой причины говорила резкости. Но это его ничуть не смущала. Сатир тоже обладал не дюжей силой, идущей от соков самой земли, заставляющей все живое бороться за место под солнцем, насыщаться и плодиться. И Анастасия чувствовала, как в ней пробуждается желание покориться, отдаться этой природной стихии. А он, сквозь ее внешнюю колючесть, хорошо видел это, и продолжал кружить, как ястреб над куропаткой. Анастасия уже знала, что неизбежно произойдет между ними, презирая и ненавидя свою слабость.

Рыболов

Над речкой медленно ползли клочья утреннего тумана. Проверяя поставленные с вечера закидушки, Николай ощущал приятный холод воды на ладонях. Две снасти оказались пустыми, на третьей поплавок глубоко ушел в воду. Прикоснувшись к леске, он сразу ощутил сильное сопротивление, и, зажигаясь охотничьим азартом, осторожно повел к берегу отчаянно сопротивлявшуюся в темной толще воды рыбу. Когда у поверхности мелькнуло желтое брюхо, ловко сработал подсачиком, и крупный лещ, шелестя чешуей, забился в сетке. Николай готов был расцеловать добычу. Это чувство любви к своей жертве, было таким же искренним, как и ненависть, когда рыба, сорвавшись с крючка, уходила. Отправив "первенца" в ведро, Николай обошел куст, полоскавший в воде низко опущенные ветки. Здесь стояли еще несколько закидушек. Вскоре улов пополнили язь средних размеров и крупная плотва. Утро начиналось удачно, однако на уху для всей общины пока не хватало.

– Попробуй прокорми всю шоблу!
– проворчал он уже ставшею традицией фразу, и начал снимать штаны. Оставшись в одних длинных "семейных" трусах, он по привычке смущенно огляделся по сторонам, хотя в этот час берег был безлюден, как в день отделения воды от тверди. Взяв бредень, Николай вошел в реку. Когда вода скрыла колени, двинулся против течения, пересекая небольшой заливчик. Ноги месили тину, и ему, казалось, что он ощущает внизу движение. Погрузил бредень, он медленно повел его вдоль дна. Вскоре в сетке уже билось несколько серебристых карасиков величиной с ладонь. Самого крупного Николай отправил к основному улову, остальных отсортировал в отдельное ведро. Теперь этой рыбешке предстояло начать новую жизнь в прудике за деревней. Николай уже несколько раз выпускал туда мелюзгу, рассчитывая

через пару лет поиметь в непосредственной близости от кухни свое маленькое рыбное хозяйство. Рыбалка была его страстью еще во времена фермерской эпопеи. Марьянка тогда не оценила увлечения и, обзывая бездельником, гнала от реки.

" Чешую чистить ей не хотелось!" - с застарелой обидой думал Николай, снова заходя в воду. Теперь же его рыбацкие способности были оценены по достоинству. "Главный рыбный поставщик императорского двора" - в шутку окрестил его Станислав. Титул Николаю понравился и бригадира он стал уважать еще больше. Хотя временами Станислав вызывал у него опасение.

"Слишком уж шустрый и, похоже, себе на уме, хотя вроде бы и свой в доску. Другое дело Сашка! Общаться, конечно, с ним тяжело, слова за целый день не вытянешь, зато мужик действительно свойский, надежный."

Продолжая охоту, Николай по привычке перебирал в уме характеристики, и других членов общины. Андрей, хотя и водил дружбу с председателем, нравился ему своим спокойствием и добродушием. Сил у парня столько, что любому шею свернет, а просто так ни мухи, ни муравья не обидит. На агронома Николай старался не обращать внимание.

"Молодежь она и есть молодежь! Все себе на уме, нас дураками считают. Видно паренька сильно прижали, что он тут оказался."

Давида он поначалу невзлюбил. Отношение к общинному ключнику и лекарю резко изменилось несколько недель назад, когда шею неожиданно раздуло фурункулом. Уделять внимание своему здоровью Николай не привык. Среди людей его обычного окружения чужая болезнь никогда не вызывала жалости, и самым разумным было по возможности скрывать свое состояние. Так что Николай терпел, хотя гнойник доставлял не малые мучения. И вот как-то утром, выдавая из кладовки инструмент, Давид углядел красный желвак на его шее, и после быстрого осмотра велел идти за ним. Николай нехотя подчинился. Медицинский кабинет располагался по соседству в пристройке около склада. Там и была проведена операция. После нескольких мгновений острой боли, Николай с огромным облегчением почувствовал, как из вскрытого фурункула извергаются фонтанчики гноя. Когда все было закончено, Давид наложил мазь, забинтовал шею и велел приходить каждое утро на перевязку. Действовал и говорил он спокойно и уверенно, и Николай сразу проникся к нему уважением, и даже мысленно наградил высшим в своей иерархии титулом - "четкий мужик". Теперь он готов был простить общинному лекарю и надменную замкнутость, и мудреные словечки, и его дружбу с председателем.

Илья, пожалуй, был единственным, кого Николай невзлюбил с самого начала. Отчасти это была обычная в его среде неприязнь к тем, кого жизнь поставила на ступеньку выше. Особенно не жаловали начальников мелких, которые были всегда рядом. Их при каждом удобном случае старались уличить или в воровстве, или в некомпетентности. И сейчас в бригаде плотников обсуждение председателя было любимой темой. Тон задавал Станислав. По его словам руководство хозяйственной деятельностью общины осуществлялось крайне бестолково. Намекал бригадир и на то, что председатель нечист на руку. Николай всему этому искренне верил, хотя в глубине души чувствовал, что Стасиком тоже движет не бескорыстная борьба за правду. Тут были какие-то личные счеты, а может быть и какой-то свой интерес.

Однако была и другая причина неприязни. Николай сразу почувствовал, в Илье соперника. Он старался гнать от себя эти мысли, но снова и снова замечал, как Марьяна смотрит на председателя, как рядом с ним она преображается, становиться женственной и какой-то чужой и непонятной. То, что у его супруги может появиться другой мужчина, стало для Николая страшным откровением. В его беспросветной жизни, сотканной из тяжелого труда ради хлеба насущного, бытовых невзгод и мелких унижений, Марьяна была единственным призом. Ради нее он готов был пойти на все и, наверное, даже убить...

Через час с двумя полными ведрами Николай подошел к парому. Рыбачить он предпочитал, на противоположной стороне реки. Здесь было больше тихих заводей, где чутье рыбака угадывало хороший улов. А может быть, обладая некой магической властью, противоположный берег притягивал обещанием чего-то нового, неизведанного. Достав из кармана старенькие часы, Николай увидел, что пора возвращаться, но решил не спешить.

" Надька поворчит, но опоздавшего накормит. А на работу можно и не торопиться. Станислав перебьется, сам часто непонятно где пропадает!"