Остров невиновных
Шрифт:
Раннер задумчиво кивнул.
— Когда мы можем осмотреть дом? — повернул разговор в нужное русло Кен.
— Скоро. Я скажу… Твою ж мать!
Обернувшись в направлении раздраженного взгляда шефа, Фаулер увидел продирающуюся сквозь толпу зевак блондинку в ярко-розовом платье. Продвижение значительно замедляли высоченные каблуки и громадина портативного бобинного магнитофона, висевшего на плече красавицы на толстом ремне. В выставленной вперед руке блондинка держала микрофон, а глазами выискивала потенциальную жертву. Чем ей не угодили блокнот и ручка — вопрос. Все равно ведь материал пойдет в газету, а не на радио.
Раннера рядом уже не было.
Заметив это, Джо отстранилась, но Фаулер успел поймать ее руку.
— Давно у нас роман?
— У нас не роман, — ответила она, не
— Не о Руби, — усмехнулся он криво. — У Руби все отлично. А вот мы здесь, на острове, в полном дерьме. Потому что все это, возможно, как-то связано с лордами и заговором против императора. Ну и менталист в довесок.
И блондинка с магнитофоном, появившаяся совершенно не вовремя.
— Лейтенант! — Она ткнула микрофоном ему в нос. — Что вы можете рассказать о случившемся? Вы нашли труп? При каких обстоятельствах? Вы общались с бывшей женой? Поддерживали… э-э… отношения? Было бы неплохо…
Джо без церемоний перехватила ее руку, отодвинула от лица Фаулера и притянула к своему.
— Было бы неплохо, Вэнди, — сказала в микрофон, — если бы иногда твой рот был заткнут. Раннеру только ради этого не следовало вынимать оттуда свой член. Увижу в твоей газетенке хоть одно дурное слово о Кристин или о Кене, что-нибудь об «э-э… отношениях», дам тебе эксклюзивное интервью.
— У нас свобода прессы! — взвизгнула журналистка.
Джо разжала пальцы, отпуская ее запястье.
— Пресса свободна. У тебя тридцать секунд, чтобы убраться отсюда.
— Но…
— Двадцать девять. Двадцать восемь. Двадцать…
Тяжелый магнитофон не помешал Вэнди уложиться в половину отпущенного времени.
Стоило ей исчезнуть, как появился Раннер. Сказал, что, как только коронеры заберут тело, можно будет осмотреть дом.
ГЛАВА 13
Статистика — наука спорная, но некоторые факты давно проверены временем и почти не вызывают сомнений. Почти — потому что существует еще цензура, несколько искажающая информацию, даже статистическую. Далеко не все людям нужно знать, и с этим соглашались даже журналисты уровня Руби, который отнюдь не из страха перед имперской безопасностью обходил в своих статьях некоторые темы. Вэнди с ее свободой прессы и недалеким умишком до такого понимания вряд ли дорастет, и Кен был солидарен с Джо: всем было бы лучше, если бы шеф хотя бы на время вернулся к брошенной подружке или нашелся другой герой, который отвлек бы настырную блондинку от этого дела. Определенные репортерские таланты у нее все же имелись, как и редкостная удачливость, позволяющая откапывать «горяченькое», что в сочетании со стремлением тут же сделать все отрытое достоянием общественности в данном случае представляло опасность. И не только для самой Вэнди.
Что до статистики, цифры просты и упрямы. На тысячу новорожденных приходится всего пять потенциальных магов. Из сотни достигших совершеннолетия магов семнадцать будут подвергнуты выбраковке — принудительному запечатыванию из-за проблем с самоконтролем, по медицинским показаниям или по решению суда: никто не даст заряженный пистолет тому, кто может использовать его, чтобы вышибить мозги себе или кому-то из окружающих. Еще сорок пять снимут браслеты и вернутся к обыденной жизни. Их дар зафиксируется на выбранной специальности или бытовых мелочах, так появляются музыканты-виртуозы, писатели, прославленные модельеры, лучшие повара и автомеханики и обладающие исключительной памятью секретари. Оставшиеся тридцать восемь свяжут свою судьбу с магией непосредственно. Врачебное дело, любые профессии, связанные с изобретательством и проектированием, научные изыскания, армия и спецслужбы — в этих сферах одаренных ценили. Но только семеро из тридцати восьми достигнут настоящих высот. Притом что население империи свыше ста семидесяти миллионов, магов в ней достаточно. Сильных магов не так уж много.
У природников статистика своя. Ведьм и ведунов больше, но и сила их иного толка. О лордах и вспоминать не нужно — сложно сказать, что из известного о выходцах с Архипелага правда, а что нет. Фаулер вспомнил бы оборотней… Но что их вспоминать?
Однако данные статистических сводок всплыли в памяти по другому поводу.
Он думал о менталистах. О менталисте.
Обо всех сразу и о том одном, что обосновался на Карго-Верде.
Мудрое решение в каком-то смысле.
Каждого новорожденного проверяли на возможность проявления магических способностей. Этим занимались в родильных домах или, если роды прошли дома, — при первом внесении в храм. Положа руку на сердце, храмы давно уже являлись оплотом магии, а не веры. Магии и имперской власти. Создавшие этот мир боги спят на дне морей, и так крепко, что ни одна из последних войн не потревожила их сна, а маги, лорды и император бдят. С ними бдят храмы, школы и приюты, бдят больницы и занимающиеся частной практикой врачи. Бдят городские советы и полиция. А вездесущие и всевидящие старушки-соседки переплевывают по бдительности всех вышеназванных. Ребенок и его родители еще ничего не подозревают, а артефакторы уже готовят будущему магу браслеты-ограничители. Незарегистрированных магов не находили уже лет пятьдесят по официальным данным, но и неофициальные вряд ли сильно отличаются. Одаренные не идиоты и понимают: пусть лучше тебя учтут, чем вычтут. Даже если родственники скрывали тебя ото всех, став взрослым, ты в состоянии сам сообщить о себе. Тогда тебя, самое худшее, запечатают. Попадешься на магических действиях, не имея отметки о том, что дар проверен и стабилен, запечатывание станет лучшим, на что можно рассчитывать. До середины прошлого века закон позволял своим служителям убивать незарегистрированных магов на месте. Сейчас он немного смягчился: их также могут казнить, но уже после проверки. И виной тому именно менталисты. Магов, способных без подготовки, без плетения заклинаний, без чтения наговоров и без того, чтобы опоить жертву зельями, влезть в чужую голову и внушить любую идею, опасались даже лорды. Магия островов защищала самих истиннокровных от подобного рода воздействия, но не способна была уберечь их от всего и сразу. Например, от кинжала собственного оруженосца. Он разъяренной толпы. От падения в пропасть вместе с лошадью, решившей вдруг сигануть с обрыва, — некоторые менталисты могли управлять и действиями животных. А особо сильные — подчинять себе других магов. Их боялись, но власть, которую давал подобный дар, была слишком лакомым кусочком, чтобы запечатывать нового менталиста в момент выявления. Ребенок, показавший соответствующие способности, становился собственностью империи. После введения всевозможных ограничений и наложения защитных печатей, обеспечивающих его послушание и безопасность стоящих над ним людей, у такого мага оставалось только два варианта: служба короне или смерть. Так что, если какому-то менталисту удалось скрыть свой дар, укрыться на ничем не примечательном острове было действительно мудро. Было бы, явись он сюда за спокойной жизнью и используй свой дар, чтобы получать скидки на фермерский товар и пополнять кошелек, обыгрывая местных в карты. А он убивает людей и собирает силу…
Предположение, что этим занимается не скрытый, а работающий на империю менталист, было слишком диким, но и оно промелькнуло у Фаулера в голове в вихре тысячи других мыслей. Следовало привести их в порядок, но в доме Кристин сделать это не удавалось.
Тело уже увезли, но запах крови растекся по комнатам, забившись в самые отдаленные уголки и заставляя Кена мечтать хотя бы на миг ощутить снова удушливую вонь инсектицида. А уйти он не мог, нужно было проверить все еще раз, и они с Джо разделились, чтобы управиться скорее.
— Есть что-то? — подошел со спины Раннер.
Мускусная терпкость его одеколона немного перебила запах смерти, но Фаулер все-таки открыл окно.
— Ничего, — ответил, с высоты второго этажа глядя на толпящихся у дома людей. Интересно, чего они ждут?
— Совсем? — уточнил шеф.
— Совсем.
И это хорошо. След убийцы найти нереально — это он понял сразу. Повторный осмотр имел иную цель: убедиться, что против него не осталось других «улик».
— Давно у вас с Гарнет?