Остров обреченных

Сушинский Богдан Иванович

Он сидел в конце стола, за которым обычно собирались офицеры судна, в адмиральском мундире, но без головного убора. И перед ним стояли бутылка рома и две небольшие серебряные кружки.

Маргрет храбро ступила на середину, но вместо того чтобы скромно пристроиться где-то в конце стола, подсела поближе к адмиралу.

– Так я слушаю вас, мсье Роберваль.

– Мне и в самом деле доложили, что ты свиданичала с кем-то из матросов. Какой позор! Какое унижение родового титула и родового достоинства! Кстати, кто такой?

– Это не было свиданием. Обмен шутками, в котором больше

участвовала Бастианна, нежели я. Имени этого матроса, как и название судна, на котором он служит, ни я, ни корсиканка не знаем, не интересовались. В силу моего же родового достоинства.

Маргрет отвечала лаконично, сухо, рубленными фразами, и держалась при этом с вызывающим спокойствием. Словно бы не она оказалась на приеме у адмирала и в его воле, а адмирал – у нее.

– Понятно, вы не хотите подвергать этого мерзавца эшафотного опасности. Но мои люди все равно разыщут его.

– Чтобы повесить так же невинно, как и тех, которых вы уже успели вздернуть на рее? Зачем вы позвали меня сюда, чтобы угрожать?

Адмирал недовольно покряхтел и, залпом опустошив почти полную кружку, второй «бокал» пододвинул к герцогине. Он уже понял, что разговор выстраивается не так, как бы ему хотелось.

– Выпейте, это поможет нам обоим лучше понять друг друга, – попытался как-то исправить положение.

– Уж не собираетесь ли вы просить у меня прощения за все те…

– Не собираюсь! – резко прервал ее де Роберваль. – И мне наплевать на ваши оскорбленные чувства. Здесь, в океане, к вам относятся так, как вы этого заслужили на суше, в Париже, в доме своих родителей, которые по существу отреклись от вас.

– В таком случае нам не о чем больше говорить, мсье. – Маргрет поднялась и хотела было направиться к двери, но адмирал так грохнул кулаком по столу, что, казалось, должен был проломиться не только стол, но и палуба.

– Нет есть! Я не могу допустить, – поднялся он вслед за Маргрет, – чтобы какие-то морские бродяги, портовые мерзавцы, наслаждались на моем судне телом молодой француженки, а сам я при этом вел жизнь нищенствующего монаха.

В каюте воцарилось гробовое молчание. Напрягшись, адмирал ждал взрыва женских эмоций, великосветской истерики. Но вместо этого услышал спокойный ровный голос Маргрет:

– То есть вы предлагаете мне делить с вами постель? – положила герцогиня руку на торчащую у нее за поясом рукоятку пистоля.

– И наше родство при этом не может служить отговоркой. Тысячи французов не только тайком спят, но и вполне официально женятся на своих племянницах и прочих родственницах.

– Ничего у вас не получится, адмирал. Придется довольствоваться местными аборигенками, коими довольствуются все прочие офицеры вашей эскадры.

Де Роберваль видел, как сжимается рука герцогини на рукоятке оружия, и понимал: если она выхватит сейчас пистолет, то не для того, чтобы покончить жизнь самоубийством.

– Это мне решать, кем мне довольствоваться, – Маргрет не успела заметить, как он приблизился и, обхватив за стан, прижал к себе, обдав ее потом своего тела, несвежестью одежд, гарью табака и целым букетом отталкивающих запахов изо рта. – Местные аборигенки будут само собой. Но меня больше устроила бы герцогиня.

– Если

я сейчас подстрелю вас, – с силой оттолкнула его от себя Маргрет, – все кончится тем, что от такого мужчины отвернутся даже местные обезьяны.

Взревев, адмирал хотел было вновь, теперь уже по-настоящему, наброситься на девушку, но в это время в дверь громко постучали и, не дожидаясь разрешения, на пороге восстал командор Брэд.

– Господин адмирал, прибыли аборигены. Нас с вами приглашает к себе вождь местного племени.

– Подите прочь вместе со своим вождем и всем его племенем, – возмутился де Роберваль, однако прозвучало это у него как-то слишком уж устало и обреченно.

Уже на палубе Маргрет узнала от Бреда, что на самом деле никакого приглашения от вождя не поступало. Это был всего лишь повод для того, чтобы войти в каюту и помешать адмиралу, чьи намерения ни для командора, ни для офицеров никакой тайны не составляли.

* * *

На остров Маргрет и Бастианна направились в шлюпке самого командора. Но все же настроение их обоих было угнетенным. И те несколько часов, которые им удалось провести на берегу уже знакомого озерца, они попросту просидели на камнях, лишь изредка прогуливаясь по берегам, и отправиться в селение, в гости к аборигенам отказались.

А вечером, когда Маргрет и Бастианна еще только готовились ко сну и дверь была не заперта, в каюту вломился основательно подвыпивший адмирал. Вышвырнув гувернантку на палубу, он запер дверь и, ничего не объясняя и не объясняясь, набросился на Маргрет, пытаясь самым наглым образом овладеть ее телом.

Ему дважды удавалось повалить ее на лежанку и дважды Маргрет сумела устоять перед его натиском. А тем временем на крик Бастианны к каюте сбежались вахтенный офицер и два его матроса, а также несколько солдат Вермского полка.

– Что вы медлите?! – подбадривала их Неистовая Корсиканка. – Там, в каюте, пытаются лишить чести герцогиню де Роберваль, дочь пэра Франции. – Но, схитрив, она так и не назвала при этом имени того, кто отважился на столь безумный поступок.

Солдаты и моряки налегли на дверь. Офицер потребовал от насильника выйти и сдаться, затем, пальнув в воздух, поднял на судне тревогу. И был совершенно обескуражен, когда дверь неожиданно распахнулась и в проеме ее, при свете заходящего солнца, с исцарапанным лицом, в растерзанном камзоле восстал сам… адмирал де Роберваль.

– Матерь небесная! – только и сумел вымолвить опешивший лейтенант. – Такого попросту не может быть.

– Все вон, скоты! – взревел адмирал и, расшвыряв собравшихся, вырвался из «женского закутка» на открытую палубу. – Перевешаю, христопродавцы эшафотные, мерзавцы. Завтра всех на рею!

13

Ночь выдалась холодной и звездной.

То, что она была холодной, старшего штурмана не удивляло: уже несколько суток они шли на северо-запад, с каждой милей приближаясь к той части океана, которая в любое время года дышала холодом, встречая корабли айсбергами и отколовшимися льдинами. А вот то, что она представала почти идеально звездной, помогало Дювалю довольно точно определять местонахождение эскадры.