Остров, одетый в джерси

Востоков Станислав Владимирович

Такая невероятная длина нанесла сильный удар по сознанию Наянго. Она сдвинула его с той точки, на которой оно находилось раньше и сильно продвинула вперед.

Стоя с бесконечной вермишелью на вилке, Наянго понял, что в этом мире не все просто и понятно. Случаются и загадки.

Разгадывая их, человечество движется вперед, открывает законы тяготения, выводит теории относительности.

— Как же ее есть? — спросил Наянго, опуская вермишель. — Она же вся рот не влезет.

— Просто, —

объяснил Кумар. — Ее откусывать надо.

— Риали? — удивился мой сосед. — О-о-о!

Он аккуратно откусил от вермишели сантиметров двадцать и принялся их так осторожно жевать, будто опасался встретить там проволоку.

— А чего это мы молчим? — подумал я и спросил: — Как была дорога?

Видно, Наянго ждал этого вопроса.

Он опустил вилку, насмерть задушенную вермишелиной, и засмеялся.

Я закончил с кукурузой и переключился на тушеные овощи, среди которых пламенели помидоры и желтела тыква.

— Знаешь, как долго летел! Над Африкой летел, над морем летел, над Европой летел. Во сколько летел!

— Действительно, много получается, — согласился я.

— Сел в самолет вчера днем, прилетел сегодня утром. У-ух! — Глаза Наянго стали крупными, как бильярдные шары. — Спал, ел, снова спал и еще раз кушал! Потом опять спал! А мы все летим, летим! А прилетели в аэропорт! Ох-ох-ох!

Наянго зацокал языком, но этого ему, видимо, было недостаточно. Он отпустил вилку и стал щелкать пальцами.

— Сколько в аэропорту народу! И все эти люди оказываются в воздухе! Сколько народу в воздухе! Ах-ах-ах!

— Да, народу в небе много, — согласился. — А на земле-то еще больше.

— Больше, больше, — закивал Наянго и вдруг стал притопывать каблуками. — Народу в небе много, а туалета в самолете всего два. А меня в самолете так все время и пучило! Там всех пучило. Знаешь, какая очередь стояла? Во-о-от такая!

Наянго развел руки, словно разжимал пружинный эспандер.

— Да, — согласился я, — в самолете это бывает. Пучит.

— Кхм, кхм, — сказала Ханна из-за своего столика и Наянго снова взял вилку.

Он придвинул ко мне свою голову так близко, что я смог различить на его голове каждый волос, свернутый в черное кольцо. Их было намного больше, чем звезд на небе.

— А еда-то здесь какая странная, — доверительно сообщил он и оглянулся. — Вкуса еды нет. Боюсь, от нее опять пучить будет.

А еда местная, действительно, имела вкус странный. Капуста пахла чем-то на капусту не похожим, вермишель и вовсе не оставляла по себе никакого привкуса. Хотя нет, было какое-то резиновое послевкусие.

Но сказать об этом было нельзя.

Я видел, с каким старанием Олуэн готовит. Как сыпет в капусту корицу, как красиво укладывает салат. Она, конечно, в этот момент

походила на Рембрандта, в моменты творения его лучших картин. Для нее ужины, ланчи и обеды были такими же картинами, даже скорее полотнами. А если этих полотен кто-то не понимает, то это его проблемы. Вот я Малевича тоже не понимаю, а другие его любят, говорят, гениально.

А я и не спорю. Гениально, так гениально. Отхожу в сторону и смотрю: Шишкина, Репина.

— Ешь-ешь, — сказал я Наянго. — Еда хорошая.

Смутившись, Наянго отодвинулся от меня и застенчиво поиграл вилкой.

— Смелее, — ободрил я.

Наянго вонзил вилку в цветную капусту и поднял ее ко рту. Но не удержался и, перед тем как съесть, все-таки тщательно ее обнюхал.

— Никакого запаха! — сказал он страшным голосом и съел капусту. Глаза его заморгали, помогая капусте опуститься в желудок.

Постепенно дело дошло и до вермишели.

Когда тарелка Наянго очистилась, он аккуратно сложил в нее столовый прибор и выжидающе посмотрел на меня.

Я понял, что настало время рассказа о личной жизни.

— Уот из е нэйм? — спросил Наянго.

— Станислав…, м-м, Стас. Лучше просто Стас. Это имя. А фамилия Востоков. Истмен — андерстенд?

Хотя, фамилию можно было и не говорить. Кому она тут, в столовой, нужна?

Наянго кивнул. Затем для чего-то поменял местами нож и вилку, лежащие на тарелке.

Я молчал, понимая, что сейчас мы перейдем к самой интересной теме. Я был стреляный воробей.

— Уеар ю фром? Откуда ты прилетел?

— Фром Раша. Из России.

— Из России! — Наянго подпрыгнул так, будто я сказал: «С Альдебарана».

Наянго вскочил со стула и сплясал танец шамана. При этом, как и положено шаману, он ухал, трясся всем телом, закатывал глаза.

Казалось, он сейчас начнет прорицать.

Однако тут он успокоился и сел на стул.

— Из России! Там же очень холодно!

Говорить, что я из такой России, где не так уж и холодно, я не стал, поскольку вряд ли знания Наянго простирались значительно дальше Северного Алжира. Для чего, к примеру, мне подробная информация о далеком Брунее?

Только про Тибет читаю я с интересом. Потому что съездить туда хочу.

— А вот ты, я интересуюсь, откуда, — спросил Наянго Кумара. — Не из Китая?

— Скажу тебе прямо и честно, — ответил Кумар, — я не из Китая, а из индийского города Бомбей. А по религии я джайн.

— Ва! — сказал Наянго, потому что о такой религии никогда не слышал.

Выяснив, кто откуда, мы стали сдавать тарелки.

А Олуэн внимательно оглядывала тарелки. Все ли съедено? Всем ли понравилась еда?

Съедено было все.