Остров посреди мая или храм над обрывом
Шрифт:
Я выключил ноутбук, разделся и лег на кровать, чтобы собраться с мыслями. Что получается? В Лазорево живут шесть взрослых человек. Во-первых, это Максим – избалованный сын олигарха и ставший в нынешнее время после смерти отца его наследником. Надо будет узнать, когда он впервые сюда приехал? Отец Савва сказал, что осенью позапрошлого года Иван здесь жил абсолютно один. Может, Максим залег на дно после какой-нибудь нелицеприятной истории? Хотя, вряд ли.
Во-вторых, Олег Яхно. С ним было все ясно, на мой взгляд: как делал свою работу у Петра Колесникова, так и продолжает служить дальше его сыну. Как же вот только его служба с Иваном? Он же говорил, что связь с Иваном не поддерживал и больше никогда не виделся при его жизни. Кто-то сказал ему, что его бывший сержант, когда-то спасший ему жизнь, умер, и он приехал его хоронить? Прихватив с собой заодно Максима и свою дочь? Белиберда получается какая-то.
В-третьих, Соня Яхно…. Я вспомнил, как она танцевала Жизель. Боже мой! Как это было красиво! Я позабыл все свои
ЧЕТВЕРТОЕ МАЯ
Мне показалось, что я забылся всего-то минут пятнадцать-двадцать, когда проснулся от тихого стука в дверь. В первые секунды я никак не мог понять, где нахожусь, и какое время суток в данный момент. Вытащив из кармашка рюкзака свой телефон, я обомлел: надо же было проспать восемь часов и не заметить! На дисплее смартфона светилось без пятнадцати минут шесть – уже утро!
– Войдите, там не заперто! – крикнул я, шагая к двери.
Дверь открылась, и за порогом показался мужчина лет 55-60. Он был одет в поношенный костюм камуфляжного цвета, на ногах – резиновые галоши, на голове – черная бейсболка с надписью «USA- California». Несмотря на затрапезную одежду, лицо посетителя было гладко выбрито и пахло от него недорогим одеколоном.
– Доброе утро! – удивленно поприветствовал мужчина, всматриваясь в мое лицо. – А Максима Петровича можно увидеть?
– Здесь только я. Доброе утро, – ежась от утреннего холода, ответил я. – К Максиму приехала жена. Наверное, он в том большом доме.
Деревянный дом Ивана находился почти рядом с храмом. Для нынешних же жителей, как мне вчера рассказал Игорь, в прошлом году на деньги Максима был построен один большой двухэтажный кирпичный дом на четыре квартиры. Этот дом, размером где-то двадцать на двадцать метров, квадратной формы, с балконами на втором этаже и бельведером на крыше, находился на востоке от храма в метрах трехстах от него. Дом же, где сейчас разместился я, был севернее от храма.
– Я Кузнецовский почтальон – Слава. Конечно, народ меня кличет Коресом. Это сокращенное от слова «корреспондент», – быстро проговорил гость. – К Кортесу, к испанскому конкистадору, не имею никакого отношения.
Слава быстро проговаривал предложения фрагментами, делая между ними паузы, отчего вначале я никак не мог понять, что же он хочет от меня и кто он вообще.
– А вы кто? – прямо спросил Слава в какой-то момент своей тирады.
– Меня Максим пригласил вчера. Я здесь почти ничего не знаю. Сам я родом из Малых Гарей, можно сказать, из Мошкино….
– А, значит из соседнего региона? Случайно, не родственник Ивана? У него тетка, вроде бы, жила у Вас?
– Нет, не родственник. Хотя я Ивана знал: дружили в детстве. Меня зовут Валерий. Приехал на Радуницу родителей навестить на кладбище. Встретился случайно с Максимом, и он привез меня сюда в гости.
– Вы меня простите, что разбудил, – проговорил Слава.
– Давай на «ты» и пошли в дом, – пригласил я почтальона. – Довольно холодно так стоять.
– Подожди, я же не просто так поболтать приехал, – сказал Слава и быстро зашагал от крыльца к припаркованному рядом с домом внедорожнику «УАЗ Патриот», на двери которого пыла приклеена надпись «Почта России».
Слава достал с заднего сиденья довольно большой фанерный ящик и затащил в дом. С одной стороны этого ящика, прямо на фанере были сделаны надписи иероглифами, с другой же стороны был приклеен ламинированный лист бумаги с адресом Лазорева, и в строке «Кому» значился Годунов Денис Иванович.
– Это для Дина, то есть Дениса, – родной чай из Родины. Китайцы без чая не могут жить. Я сам кроме простого черного чая ничего в них не понимаю. Денис как-то показывал мне, как надо чай заваривать и пить – уж больно муторно. Ты потом тогда передашь ему, если сам он не появится, хорошо? – все так же быстро проговорил Слава. – Мне неудобно как-то к ним туда завалиться, коли жена Максима приехала.
– Хорошо. Слава, ты завтракать не хочешь. Вчера мне на ужин еду выставили, а я после бани даже не притронулся. Давай, поедим.
Слава с радостью согласился. Мы с ним позавтракали, попили чай, и я решил расспросить почтальона о строительстве храма. Оказалось, что он родом из Лазорева, и даже учился в одном классе с Иваном.
«Иван был отличником в классе, – начал охотно свой рассказ Слава. – В начальных классах я его почти не помню. Точно, он же болел. Так-то он старше меня на год был. Постоянно ездил на олимпиады, помню. После восьмого я учился в Уржуме в ГПТУ, там у меня бабушка жила, а Иван – в Лебяжской средней школе. После школы его сразу в Армию забрали, и мы с ним уже встретились только на похоронах его жены. Да, печальная история получилась. Только тогда я узнал, что он Герой Советского Союза, когда он свою Звезду положил в ладонь мертвой Веры в гроб. Правда, его дядя потом забрал-таки эту награду перед закрытием крышки. Верой вроде бы звали его жену… Потом Иван уехал, и я уже думал, что он никогда не вернется в деревню. Тогда еще колхозы были живые у нас, и председателем нашего хозяйства был брат отца Ивана – дядя Никон,– так мы звали его тут. В начале лета, месяца через два после похорон, Иван снова появился здесь и стал
Зазвонили колокола на храме, как будто они только и ждали этого восклицания Славы. Я даже вздрогнул – так все было неожиданно к месту.
– Пойду я, Валера, – сказал Слава. – Я же, нехристь такой, давно не причащался. Надо было приехать на Пасхальную службу – лень не дала. Максим мне вот машину купил, чтобы я везде успевал с почтой, а я вот как…. Пойду к отцу Савве на службу.
– Постой, – удержал я его, – я с тобой.
На утренней службе нас было четверо: отец Савва, Игорь (который был также пономарем), Слава и я. Несмотря на ранний час, уже все занимались усердно своими делами: Максим, как сказал мне Игорь, уехал в Киров по финансовым делам будущей дороги; отец Феликс с Денисом занимались дальше полевыми работами; жена Дениса, которую я так еще и не увидел, занималась обустройством теплицы, расположенной за домом возле леса. После службы Слава уехал выполнять дальше свои обязанности почтальона. Отец Савва остался в церкви. Меня же Игорь потащил в кирпичный дом, чтобы показать обстановку и покормить завтраком. Я втайне надеялся увидеть хозяйку усадьбы – по крайне мере я так думал, что она хозяйка, – Соню Яхно. Звезда мирового балета находится рядом, и, вполне возможно, сейчас я с ней буду пить кофе или чай. Кто этого не хочет?
– А где Бенгур? Что-то его не видно, – спросил я Игоря по пути к кирпичному дому.
– А его никогда не видно, если в Лазорево нет Максима. Он же никого не признает кроме него. Да, еще Соню жалует, а больше никого. Я не знаю, предупредил Максим тебя или нет, но никогда не пытайся его погладить. Он же не собака – не лает, не кусается, но может убить в одном прыжке. Бенгур сейчас, голову даю на отсечение, лежит где-нибудь и наблюдает за нами, а мы не видим его. Вот у Максима есть охрана во главе с Олегом, но Бенгур лучше и надежней этой охраны во много раз здесь, в Лазорево. Хочешь, расскажу интересную историю о…, – Игорь замолчал и махнул рукой в ту сторону, куда уехал Слава. – Нет, не буду рассказывать. Во, видишь – черный джип с синей мигалкой едет? Это Лежнин – генерал полиции – едет к нам. Он тебе расскажет – ты попроси его. Его Виталием Егоровичем зовут. Лежнин в те времена, когда эта история произошла, был здесь начальником полиции в здешнем районе и все сам видел. Он сам тоже местный, из Лазорево.