Остров-призрак
Шрифт:
Большинство студентов попали в распоряжение военно-морского флота. Около шестидесяти человек будут курсировать по маршруту Северного морского пути на ледоколах, патрульных эсминцах и катерах, дюжина человек отправится в Диксон, столько же в Нарьян-Мар, чуть меньше — в Диксон. Самая большая группа останется в Архангельске и Мурманске. Так, Аверин отправится в Архангельск с Чагиной и Кирсановым. Дорофеева останется в Мурманске, Алмазову выпало работать в Тикси, Шубину — в Нарьян-Маре. Валик с Настей заранее просили, чтобы их отправили вместе, поэтому оба они будут путешествовать на борту эсминца «Северный», на котором нам уже
— Арктическая академия остро нуждается в выпускниках, кто может поделиться опытом с последователями. В связи с нехваткой преподавателей мы дали шанс молодым специалистам и получили отклик. Следующие студенты продолжат работу в Арктической академии: Регина Седова, Николай Гаранин, Арсений Чижов и Иннокентий Уваров.
Кеша! Рад, что парень согласился. Наука — это его. Пусть парень обожает экспедиции, но два раза в год для него будет достаточно. Он куда больше пользы принесёт, если будет продолжать заниматься наукой и помогать молодым учёным. Благо, опыта у него достаточно. За Гаранина я тоже радовался — парень будет рядом с новорожденным малышом, а вот Седова стала для меня большой неожиданностью. Регина согласилась преподавать? Я даже немного боюсь за студентов, которых она будет тренировать. Может, девушка изменилась за последнее время, но мне кажется, что воинственный характер Седовой никуда не исчез.
Окрылённый результатами распределения, я не особо торопился домой. Мы с ребятами договорились встретиться у меня дома как-нибудь и отметить завершения учёбы в академии. Прямо сейчас никаких праздников не хотелось — всё-таки гибель Платонова наложила свой отпечаток и не располагала к торжеству.
Домой решил не ехать на машине, а пройтись пешком, чтобы развеяться и подумать о том, что произошло в жизни. Хоть я и управляю временем, но порой кажется, будто жизнь бежит галопом, а я успеваю лишь рассматривать дни, что пролетают перед глазами.
Когда рядом со мной остановилась машина, в которой сидел Щукин, я совершенно не удивился. Похоже, такая манера общения становится нормой у начальника службы безопасности в Мурманске. Может, он не хочет вскрывать расположение их штаба для посторонних?
— Арсений, подвезти? — пригласил Василий Степанович.
— Не откажусь! — отказываться действительно было глупо, ведь это было не предложение, а вежливое приглашение на беседу, от которого лучше не отказываться, иначе формулировка может кардинально измениться.
Я устроился на заднем сидении рядом со Щукиным, и машина продолжила движение. Мы ехали по одной из центральных улиц в северную часть города. Я провёл взглядом поворот к своему дому и понял, что туда мне ещё рано.
— Я наслышан о том, что произошло на острове Рудольфа, — произнёс мужчина. — Мне передали отчёты и письменные показания всех участников.
— Думаю, информация могла дойти до вас слегка искажённой, — ответил я, вспоминая тамошнего сотрудника службы безопасности, который показался мне очень подозрительным типом.
— Так расскажи, что было на острове? Хотелось бы услышать историю от очевидца и непосредственного участника тех событий.
Я вкратце рассказал о том, что случилось в тот день, остановился на гибели Платонова и личности Бенедикта, а также подчеркнул слабую защиту базы. Вся наша беседа
— Я понимаю, почему всё это время они ведут агрессивную игру против академии, — покачал головой Щукин. — Боятся. Да, Арсений, это страх потерять контроль над северными морями. Наши соседи опасаются, что мы единолично сможем контролировать Северный морской путь, а остальные страны выберут его для переправки товаров между Азией и Европой, а не путь через Суэцкий канал, или маршрут вокруг Африки. Это сулит большие деньги и мировое влияние.
— Боятся, но ничего толком не делают, если не считать Бенедикта и его «Октопус».
— «Октопус» — это гибридная военизированная организация, которую поддерживают разные страны для своих интересов.
— А зачем поддерживать преступников? Разве они не понимают, что «осьминоги» смогут доставить проблем кому угодно?
— Ты ошибаешься, Арсений, — покачал головой Щукин. — «Октопус» напрямую подчиняется своим кураторам и ничего не делает без разрешения. Это маленькая частная армия, которая выполняет грязную работу и берёт на себя ответственность за те поступки, которые непременно послужили бы объявлением войны, сделай то же самое вооружённые силы какой-нибудь страны. Ты бы знал, какая шумиха поднялась, когда вы потопили английское судно с подводной лодки врага! Скандал был такой, что информация мгновенно просочилась в наши разведывательные сети. Это политика! В «Октопусе» состоят и шведы, и англичане, и датчане, и много кого ещё. Теперь мы знаем, что и граждане нашего государства там тоже есть.
— Удобно, но очень грязно.
— Не спорю. Политика — вообще грязная вещь, Арсений. Но не будем об этом. Я слышал, ты будешь преподавать в академии? Отличный ход Остроумовой. Хотя, мне кажется, за это решение стоит хвалить Гронского.
Щукин улыбнулся, глядя на меня, словно отлично понимал расклад и наслаждался своей осведомлённостью.
— В любом случае, академии повезло с тобой, Арсений. Надеюсь, мы продолжим сотрудничать?
— Не сомневайтесь, Василий Степанович!
— Я в тебе не сомневался парень! — улыбнулся начальник службы безопасности и посмотрел в окно. — Кажется, мы уже приехали.
Кажется ему! Старый лис отлично знал, что мы приближаемся к моему дому, поэтому подвёл беседу к логическому завершению очень своевременно. Мне оставалось лишь подыграть Щукину и не раскрывать его карты. Традиционно машина не стала останавливаться у самой калитки, а меня высадили на соседней улице. Попрощавшись, я вышел на улицу и прошёлся ещё метров триста по дороге, чтобы добраться до дома.
На следующий день меня ошеломили звонком от юриста, который хотел поговорить о завещании Платонова.
— Простите, но каким боком я отношусь к завещанию Георгия Максимовича? Я не его родственник, и даже не близкий друг.
— И всё же господин Платонов оставил Вам кое-что! — наставил мужчина, представившийся юристом.
Эта новость шокировала меня. Платонов отметил меня в своём завещании? Мы не были с ним настолько близки, но когда мы встретились с юристом, я своими глазами увидел запись, сделанную в документе его рукой. Максимыч признавал только рукописный текст, поэтому в подлинности завещания сомневаться не стоило.