Остров пропавших девушек
Шрифт:
— Чтобы люди не смогли заглянуть внутрь, — произносит она.
— Ну да... — отвечает Пауло и после недолгой паузы добавляет: — Но стоит человеку попасть за стену, ему уже не выбраться.
Она внимательно смотрит на него. «Да, ты приятный человек, но все равно остаешься неотъемлемой частью всего этого. И не стоит об этом забывать. Ты не беспомощный участник, которому не оставили выбора».
Татьяна что-то говорит девушкам, они тут же отставляют недопитые коктейли и стайкой скворцов бросаются к двери. Не обращают на Мерседес никакого внимания. Так к ней относятся
Она слышит, как на лестнице постепенно стихает их смех. На секунду ее охватывает грусть.
— Мне надо идти, — говорит Мерседес.
— Мне тоже, — отвечает он.
— Мерси!
Татьяна по-прежнему лежит в шезлонге. Дальше избегать ее не получится.
— Ой, привет! — говорит Мерседес, сплошь теплота и забота. — Ты не пойдешь переодеваться?
— Ох, пойду, но еще не скоро. Одно из преимуществ возраста — все доведено до автоматизма. Этим девчонкам только на макияж надо потратить целый час, не говоря уже обо всем остальном. И при этом они как будто слепые. У Джеммы, к примеру, из-под купальника торчали лобковые волосы! Пришлось отослать ее наверх, чтобы привела себя в порядок. Представляешь?
Мерседес прикусывает язык. Эта одержимость волосами на теле выше ее понимания. Ей невдомек, почему эти зрелые женщины старательно выдергивают абсолютно все волоски, чтобы выглядеть как восьмилетние девочки. «Еще успею побыть лысой, — думает она, — для этого у меня впереди целая старость».
Придерживаясь курса на постоянное самосовершенствование, Татьяна с помощью лазера уничтожила каждый волосок, растущий ниже носа. «Я лысая, как яйцо», — как-то с гордостью заявила она. Очередное признание, без которого Мерседес вполне могла обойтись. Но теперь, поскольку все они голые, как фарфоровые куклы, рано или поздно их мужчины почувствуют естественное влечение к волосатым. Просто потому, что у них есть такая возможность. И дамам, оказавшимся в ловушке «безволосого» поколения, не останется ничего другого, как заказывать интимные парики в интернете.
— Честно, захотелось выкроить хоть немного времени для себя, — говорит Татьяна. — Они отнимают у меня все силы. О господи... Милая моя, неужели и мы когда-то были такими мерзавками, а?
«Ты — да, — думает Мерседес, — а я просто была дурочкой».
Она поднимает пару бокалов и с улыбкой ставит их на поднос. Нет никакой разницы, убираешь ты за тинейджерами или за богатеями. Богачи, словно дети, разбрасывают все где попало, зная, что за ними приберут волшебные феи.
— Я бы сейчас полжизни отдала за бокал водки с газировкой и лаймом, — говорит Татьяна.
Мерседес нажимает на звонок, спрятанный на тыльной стороне колонны, и подбирает остальные бокалы, чтобы потом отдать только что вызванному ею Нуно.
— Сейчас все будет, — говорит Мерседес.
— Да, и попроси эту свою... как там ее... в общем, пусть достанет «Версаче», хорошо? — велит Татьяна. — Ну эту, которая со змеями.
— Урсулу, — отвечает она. — Конечно, попрошу.
Татьяна садится на шезлонг.
— Дорогая,
Она может сколько угодно говорить, как ей хочется покоя и тишины, но без аудитории ей быстро становится скучно. Подавив вздох, Мерседес ставит поднос на невысокий столик, подходит к Татьяне и присаживается на самый краешек шезлонга. Потом разглаживает на бедрах юбку и скрещивает лодыжки. Не переставая улыбаться.
— Ну, давай, рассказывай, как ты! — говорит Татьяна. — Я упоминала, что эта чертова Нора Ниберголл просто взяла и ушла? Кинула меня в Нью-Йорке. Представляешь? Я чуть не опоздала на самолет, потому что не могла найти паспорт!
— Бедняжка... — отвечает Мерседес. — И где же он оказался?
Татьяна пренебрежительно машет рукой.
— В сумочке. Но дело не в этом. Когда у тебя самолет, а рядом никого нет, это довольно паршиво. Она просто... Знаешь, Мерси, скажу тебе честно — ты единственный человек, кому я могу доверять. Все остальные рано или поздно подводят. А ты такая... надежная.
— Есть же еще твой отец, — возражает она.
— Ну да, папочка, конечно. Но со всеми остальными предательство — лишь вопрос времени. Без исключения. Мне просто не на кого положиться.
«Это точно, — думает Мерседес. — Любой устанет, если его покупать и продавать. Любой».
— Ну и что же происходит в мире моей Мерседес? Новый возлюбленный на горизонте не маячит?
— Все по-старому... — начинает она, однако Татьяна ее тут же перебивает:
— По-моему, очень мудро.
Мерседес улыбается, опять разглаживает юбку и думает: «Пусть мое время и принадлежит тебе, но личная жизнь — нет».
— Просто… Боже мой. Мужчины. От них явно больше проблем, чем они того стоят. Не понимаю, какого черта я вообще заморачиваюсь. А вот ты нет… Мерседес, ты же знаешь, если что, я возражать не стану. Знаешь же, да?
— Знаю, знаю, — отвечает она.
— Надо, чтобы ты знала. Мне, конечно же, хочется, чтобы у тебя была своя жизнь. Это абсолютно реально устроить, серьезно. Хотя ты, наверное, мало выбираешься в люди. А как насчет местных? Как тебе Пауло? Он довольно привлекательный.
— Он женат, — смеется Мерседес.
— Правда? Какая досада.
— Здесь все женаты.
Татьяна морщит носик, пропуская ее слова мимо ушей.
— Но ты, Мерседес, по-прежнему очень привлекательная женщина, поэтому никогда не говори «никогда», договорились?
— Хорошо, не буду, — отвечает она.
— А куда подевался тот щекастый мальчишка, который вечно таскался за тобой, как ягненок? Он тоже был ничего.
Мерседес внутри расплывается в улыбке. «А он никуда и не делся. Будь ты хотя бы чуточку внимательнее, тебе это было бы известно».
— Ты имеешь в виду Феликса Марино?
— Допустим.
— Он по-прежнему здесь, на острове, — говорит она, — все так же рыбачит и к пятнице наловит тебе омаров.
Отвлекающий маневр срабатывает идеально. Татьяна вмиг забывает о личной жизни Мерседес. Проще простого. Нужно только перевести разговор на тему ее личного комфорта, и дело в шляпе.