Остров Разочарования
Шрифт:
— Город Кельн.
— Кадровый офицер?
— Что вы, господин капитан-лейтенант! Я из запаса!
— Давно в армии?
— С сентября тысяча девятьсот сорок первого года.
— Занятие до армии?
— Инженер, деятель промышленности.
— Точнее?
— Я помогаю отцу. Мой отец — деятель промышленности.
— Точнее!
— Мой отец — вице-президент одной акционерной компании.
— Еще точнее! Какой именно компании?
— Не компании ли «Динамит Акциенгезельшафт»? — раздался из-за спины Егорычева заинтересованный голос подоспевшего
— Это мой отец, — ответил осторожно, подумав, майор Фремденгут.
— Вам знакома фамилия Фламмери?
— «Аноним дайнемит корпорейшн оф Филадельфия»? Фламмери из дома Сквирсов?
— Ну конечно!.. Боже мой, какая удивительная встреча! Воистину пути господни неисповедимы! — воскликнул мистер Фламмери. — Встретить в таком заброшенном уголке земли стариннейшего корреспондента нашей фирмы!.. Вашу руку, дорогой друг!
— Простите, мистер Фламмери, — остановил его Егорычев. — У нас сейчас с майором чрезвычайно важный разговор. Он должен сообщить мне…
— Я ничего не скажу! — надменно процедил сквозь зубы майор фон Фремденгут. — Я передумал… Если вам угодно, можете меня расстреливать…
VII
— Мистер Фламмери, — кротко промолвил Егорычев, — я прошу вас выйти со мной на несколько минут. Нам нужно кое о чем посоветоваться со всей нашей группой.
— Да что вы, мистер Егорычев, мы все отлично уместимся в Этой пещере, — возразил Фламмери, не понимая или делая вид, что не понимает, чего от него хочет Егорычев. — Нас пятеро да два представителя немецкой армии. Прекрасно уместимся. И вообще я дьявольски устал. Мне хочется присесть на хотя бы отдаленное подобие стула. И потом — вам не кажется, что уже пора завтракать?
Егорычева передернуло от досады. Немцы должны были думать, что пленившие их — только небольшая часть высадившихся на остров союзных сил. Неужели Фламмери не может постичь такой простейшей военной хитрости?
Майор угадал мысли Егорычева и ехидно ухмыльнулся.
— Мистер Фламмери, — повторил Егорычев еще более кротко, — я вас настоятельно прошу выйти со мною. Нашей группе необходимо немедленно обсудить один очень важный вопрос.
— Уж не думаете ли вы командовать мною, молодой человек? — сварливо поднял голову Фламмери. Он был невыносимо смешон в своем капковом спасательном жилете с болтавшимися тесемками. Его китель погиб вместе с плотом. На загорелых дочерна щеках выросла за время скитаний на плоту густая седая щетина, и лицо его теперь напоминало фотографический негатив: обычно светлые части лица были темны, а волосы, борода, усы и брови выделялись светлыми пятнами. — Вы, кажется, начинаете себе слишком много позволять, то-ва-рич Егорычев!
Слово «товарищ», он для вящей язвительности произнес по-русски.
— Я вас очень прошу, мистер Фламмери. В противном случае… в противном случае я должен буду немедленно расстрелять майора войск СС барона фон Фремденгута, как представляющего
— О господи! Какой-то сумасшедший! — раздраженно фыркнул мистер Фламмери, но все же довольно поспешно покинул пещеру, приветливо помахав на прощание Фремденгуту.
— Смит! — крикнул Егорычев, не спуская глаз с майора. Послышались шаги.
— Я здесь, мистер Егорычев.
— Где тот пленный? — тихо спросил Егорычев.
— Я его связал и уложил для сохранности в холодок под кустик. Он себя там должен прекрасно чувствовать, — так же тихо ответил кочегар.
— Сопротивлялся?
— Что вы, мистер Егорычев! Он совсем ручной. Он только сказал, чтобы его не убивали, потому что он многосемейный и что он с наслаждением расскажет все, что от него потребуют.
— Скажите, какая приятная встреча! Ну, пускай его пока полежит. А вас я попрошу присесть на эту койку и постеречь майора, пока я потолкую с нашими друзьями. Выньте пистолет и следите, чтобы господин майор не делал лишних движений. Это для него страшно вредно. Это для него грозит смертью. Я ему так прямо и сказал.
— Понятно, господин капитан-лейтенант.
— А табуретками в него не швыряйтесь. Вы еще не достигли нужной меткости в швырянии табуретками.
— Слушаюсь, сэр, — ухмыльнулся в усы кочегар. — Так и быть, не буду швыряться.
— Вы меня очень обяжете, — улыбнулся Егорычев и вышел на воздух.
На подсохшей травке, под сенью очень раскидистого дерева, несколько походившего на магнолию, сидели Мообс и Фламмери. Цератод лежал на спине, закинув руки за голову. Лицо его было мрачно. В толстых очках, как в глазке фотоаппарата, красиво отражались чуть выпуклая панорама лужайки, и деревья, и кустарник, и высокое, быстро белевшее небо. Цератод, закрыв глаза, задумался, по-видимому, о чем-то значительном. Заслышав шаги Егорычева, он на мгновение приподнял веки, глянул на него со скорбным презрением и снова опустил их.
Возможно, что при других обстоятельствах Мообс выразил бы Егорычеву свое восхищение. Но Фламмери был в ярости, и Мообс поэтому только скользнул взором по этому отчаянному русскому И вплотную занялся тщательным разглядыванием свежесорванного цветка.
Роберт Фламмери пылал негодованием.
— Может быть, вы нам разъясните, сэр, — почти закричал он, — с чего это вы взяли, что имеете право нами командовать?
— Прежде всего, не надо кричать, — сказал Егорычев. — В пещере все слышно. А он знает английский язык.
— Не учите меня, как обращаться со своим голосом! — продолжал кричать Фламмери. — Если у меня возникнет сомнение, как мне поступить, я обращусь с молитвой к господу, и он, а не вы, вразумит меня.
— Успокойтесь, мистер Фламмери. Я не собираюсь обучать вас, как обращаться со своим голосом. Но мне кажется, что я вам мог бы кое-что преподать о том, как нужно воевать.
— Воевать, воевать!.. При чем здесь воевать?.. Тьфу! Не смейте закрывать мне рот!
— Не надо кричать, мистер Фламмери. Вы ведете себя сейчас, как истеричная дама или…