Остров Русь (сборник)
Шрифт:
— Ведь как гладко получается! Я — лишь персонаж, выдающий себя за автора книг о Холмсе. Этакий комический друг главного героя! Ха! А автор книг о Холмсе… э-э-э… сэр Артур Конан Дойл, мой издатель.
— Ватсон, я поражен, — тихо сказал Холмс, кладя руку мне на плечо. — Я неоднократно замечал, что в вас заложена постоянная тенденция к развитию… но не думал, что вы совершите такой великолепный мыслительный взлет! Гениально! Ничего не замечая, проходя мимо бесспорных улик, не слыша иронических намеков — и вдруг выдать стопроцентный
— Какой результат? — опешил я.
— Стопроцентный, — кивнул Холмс. — Вы не ослышались. Итак, джентльмены, — обратился он к ДЗР-овцам, — раз уж и доктор Ватсон понял истину — таиться далее бесполезно. Карты на стол, джентльмены!
Смолянин часто заморгал и робко достал из кармана колоду атласных игральных карт. Протянул ее Холмсу. Тот поморщился и продолжил:
— Еще в самом начале наших приключений, когда я понял, что мы попали в замок через тот же агрегат, что ведет в Вымышленные миры…
Я уже не слушал Холмса. Я бродил по библиотеке, держась за голову и с ужасом разглядывая свое отражение в стеклах шкафов.
Придуманный! Я — лишь придуманный Конан Дойлом персонаж! В моем мире сэр Артур Дойл — начинающий издатель, бывший врач, с которым мы сдружились в университете. Милейший, но абсолютно лишенный воображения и писательского дара человек. А на самом деле — он и есть писатель, автор «Записок о Шерлоке Холмсе»… Я чувствовал, что нахожусь на грани обморока.
Но не обманывают ли нас потомки? Нет! Ведь сам Холмс подтвердил, что мы — придуманные герои.
А Шерлоку я верю безоговорочно. Наверное… наверное, таким меня описал сэр Артур Конан Дойл.
Боже милосердный, как ужасно понять, что вся твоя жизнь — лишь плод чьего-то воображения! Стоит ли тогда жить вообще? Я похлопал по карману, где лежал мой старый армейский револьвер. Грех, конечно, но…
Нет, надо успокоиться. Я напрягся, пытаясь рассуждать логично. Как Шерлок. Давалось мне это с трудом, наверное, Дойл постарался, но я приложил все силы. В конце концов я — врач. Мой ум холоден как скальпель, остр как ланцет, гибок как бинт! Пусть я никудышный сыщик, но зато — опытный врач. Это чего-нибудь да стоит…
Чуть успокоившись, я принялся вспоминать свою жизнь. Все виделось отчетливо и ясно. И окончание Лондонского университета в 1878 году, и назначение в Пятый Нортумберлендский стрелковый полк, и ранение при Майванде… Да, конечно, это могло быть описано сэром Дойлом. Но не мог же он описать в книгах такие интимные моменты, как… ну, скажем, студенческие вечеринки с веселыми девочками… или тот приступ дизентерии, что схватил меня посреди парка пешаварского госпиталя. О, ужасное, постыдное воспоминание, но сейчас я был ему рад. Такое в книгах не описывают. Значит… значит, я не просто придуманный персонаж. Я живу полнокровной жизнью! А отдельные эпизоды, придуманные Дойлом… что ж, спасибо ему за них! Они сделали мою жизнь куда увлекательнее, чем у большинства людей. И для целого
Успокоенный и просветленный, я мирно побрел вдоль книжных полок. В конце концов, вон сколько Вымышленных миров! И у меня есть подозрение, что жить в них куда интереснее, чем в Настоящем.
А электричество мы и сами разовьем как следует!
…Холмс встретил мое возвращение ласковым взглядом и закончил обращенную к Кубатаю фразу:
— Так что — истина всегда выходит наружу! Запомните это!
— Вышла бы наружу истина, куда Кащей детишек спрятал… — пробормотал Кубатай.
— Я это давно знаю, — невозмутимо сообщил Холмс.
— Что?
— То! — внезапно разъярился мой друг. — Раз уж вы, джентльмены, позволили себе нас обманывать, то и я позволил маленькую хитрость. Я решил посмотреть на книжные миры… Крайне любопытное занятие. А в какой книге спрятаны дети, я знал сразу!
— Откуда? — замогильным голосом спросил Кубатай.
— Из сообщенных вами фактов! Вы не умеете складывать два и два, джентльмены!
— Умеем! — возмутился Смолянин. — Четыре получится!
Холмс тихо застонал и продолжил:
— Кащей — лентяй, не так ли? Значит, книга должна была находиться рядом с Магическим шкафом. Логично?
Смолянин больше не встревал — он достал из кармана юбки бумажку, карандаш и принялся что-то писать, бормоча и загибая перепончатые пальцы.
— Логично, — признал Кубатай. — Но это же — сотни книг!
— Я выбрал два десятка. Почему? Да потому, что Кащей — аккуратист! Он взял такую книгу, которая по толщине идеально подходила под отломанную ножку шкафа. Чтобы шкаф не шатался!
— Логично… — прошептал Кубатай.
— И наконец, главное. Кащей ваш, как истинный злодей, хитер. Он понимал, что в любом Вымышленном мире дети найдут помощь, найдут друзей и союзников. Ведь в книгах всегда побеждает справедливость. А значит — он засунул детей в такую книгу, где они не могли никого встретить! В книгу не художественную, а научную!
И Холмс торжествующе достал из стопки книг невзрачный томик.
— «Энциклопедия Южного полюса», джентльмены! Книга, описывающая ненаселенный материк — Антарктиду! Книга, где детей встретят не придуманные злодеи — а беспощадный мороз!
— Кошмар! — взвизгнул Кубатай, хватаясь за саблю. — Они же замерзли! Как вы могли медлить?
— Спокойно, генерал! Как вы могли заметить, мы попадаем в Вымышленный мир без всякой системы. Иногда — даже в те события, что в книге не описаны вовсе! Значит, некий магический закон сам направляет наш путь в наиболее драматический миг повествования. Мы могли отправиться на Южный полюс вчера, а можем отправиться завтра. Все равно мы попадем именно в тот момент, когда должна произойти кульминация сюжета. А именно — спасение детей! Я кончил.