Остров Русь (сборник)
Шрифт:
Но пришпорившие коней богатыри особого внимания на его слова не обратили. Лишь сердобольный Алеша бросил на ходу: «Убедиться надобно!»
К полуночи князя Владимира казна немалый урон понесла, а богатыри убедились, что хитрых нехристей в киевских трактирах нет. Друзья ехали по пустынной ночной улице, мучительно размышляя.
— По постоялым дворам пройтись… али по девкам гулящим… — рассуждал Алеша. — Или еще в трактирах поищем?
Иван его не слушал. Иван думал. В последнее время занятие это стало
— А не слыхал кто, не собираются ли бояны на сходку очередную? — неожиданно спросил он. — Кубатай очень тусовки любит, обязательно придет.
— Насчет боянов — не знаю, а вот вышивальщицы княжьи этой ночью девичник устраивают, — сообщил Попович. — Кузина моя, златошвейка, говорила намедни.
Иван поскреб затылок. Решил:
— Ладно, проверим…
Через несколько минут богатырские кони весело топтались у общежития златошвеек. Богатыри торопливо расчесывали усы и поправляли кольчуги.
— Значит, так, — решил Иван, незаметно принявший командование. — Я первым пойду, проверю, там ли чужеземцы. Нечего зря девок пугать, всей толпой вваливаться.
— Правильно, — поддержал его Муромец, — пусть расслабятся сперва. Иди, Иван.
Иван пошел. Открыв дверь березовую, что вела в двухэтажный терем общежития, он наткнулся на старца, мирно сидящего на лавке.
— Куда путь держишь? — вопросил старец.
— На девичник! — признался Иван.
— Что-то я косы твоей не угляжу, красна девица! — съязвил отважный ветеран. Иван насупился и многозначительно потряс булавой.
— Богатырь, — укоряюще произнес старец, — неужто на служивого руку подымешь? Не велено пускать!
— И я на службе, — не сдавался Иван. — Не девок я портить пришел, вот те крест! Мне бы только на минуточку, одним глазком глянуть…
— Эх, бедолага. — Старец, видно, понял Ивана не совсем верно, но сменил гнев на милость. — Ладно, иди глянь. Только булаву оставь, с оружием не пущу.
Отвесив доброму старику поклон, Иван стрелой каленой взвился по лесенке. Прошел по коридору, вслушиваясь… Так. Из-за одной двери доносился легкий шум… Иван приоткрыл дверь и глянул.
Уютная горенка была набита статными девками — княжецкими вышивальщицами. Горели свечи восковые, придавая их лицам загадочность и игривость. А посредине комнаты, за прялкой, сидел… Кубатай!
— Ох! — только и промолвил Иван, сам пораженный своей прозорливостью.
— Что мы имеем? — вещал девкам Кубатай. — А имеем мы нить. Не слишком прочную, но — ручной работы, что ныне модно. Вот лишь расцветки у пряжи бедноваты. А что мы предпримем? А вот что предпримем! Смолянин!
Из угла выступил толмач, бережно держа завернутый в тряпицу предмет.
— Кто поможет нам, златошвейкам? — вопрошал Кубатай, в пылу
Девки ахнули, и взгляды их слегка затуманились.
— Вот он, — продолжал речь Кубатай. — Вот он, спаситель. Благодаря его способностям… да что говорить! Лучше один раз увидеть! Смолянин, показывай!
Девки охнули и подались вперед. Не заподозривший дурного Смолянин развернул тряпицу, извлек на свет белый золотое яйцо и передал его Кубатаю. Тот разбил его над припасенным заранее блюдечком.
— Вот оно! Золотую скорлупу пока в сторону… пригодится… белок и желток сюда, как видите, они тоже золотые… немножко сахара, для вязкости. Размешаем… Что у нас получилось?
— Золотой гоголь-моголь! — гордо ответила одна из девиц.
— Нет, что ты! Получилась позолота! Пропускаем нить через раствор, обтираем, слегка подсушиваем… Видите? Видите, как она блестит и сверкает?
— Мы видим, мудрый Кубатай, — хором ответили девки.
— Подойдите поближе. Ближе… Потрогайте нить. Чувствуете, какая она мягкая и шелковистая?
— Мы чувствуем, мудрый Кубатай…{102}
— Итак, у нас есть дешевые и красивые нити! И что мы будем делать? Правильно, вышивать! Наладим кустарное производство…
И тут взгляд Кубатая упал на Ивана-дурака, глубоко просунувшегося в дверь.
— Ох! — повторил он недавнюю реплику Ивана.
— Дурак! — обрадовался Смолянин, не имевший причин бояться.
— Выйди на минуточку, мудрец, — позвал Иван. — Пусть пока девки ниточки пощупают, побеседуют…
Бедный мудрец медленно прошествовал к двери, бросил последний взгляд на вышивальщиц, горестно вздохнул и вышел в коридор. Иван прикрыл дверь, и наступило тягостное молчание.
— Как дела на Руси? — первым не выдержал Кубатай.
— Спокойно, — с достоинством ответил Иван. — А на Большой земле?
— Да тоже ничего… Погода скверная стоит, все дожди да дожди…
Разговор не клеился. Мудрец прятал глаза и смущенно ковырял пальцем в ухе, Иван страдал неподвижно.
— Как Марьюшка? — спросил он наконец.
— Ничего… привыкает. Сына вот родила недавно.
— Сын — это хорошо! — свирепея, начал Иван.
— Иваном назвали… — продолжил хитрый Кубатай.
Дурак поперхнулся и робко спросил:
— Так что ж, помнит меня Марьюшка?
— А как же! — оживился Кубатай. — И я помню, и она. Порой вздохнет да и скажет: «Люблю, мол, тебя, Кубатай, а Иван-то все равно перед глазами маячит! Эх, жизнь непутевая…»
— Значит, так, — решил Иван. — Не держу я на вас обоих зла. Что делать, раз уж так повернулось… Приезжайте в гости, пображничаем. А сейчас дело у меня к тебе есть.