Остров с зеленой травой
Шрифт:
– На сорок пять!
– со значением произнесла Лариса Васильевна.
– А ведь действительно получается, что всю жизнь старых баб любил.
– Простите меня, пожалуйста, Христа ради, - Галинка тихо заплакала.
– Хватит душу скоблить. Ты же ему не специально подставилась?
Галинка кивнула и вновь заплакала.
– И часто к нему ездишь?
– На сороковой день вместе с вами были-то, - испугалась Галинка и начала оправдываться: - Сегодня вот собралась-то первый раз...
Косынка у Галинки вся намокла и облепила ей голову. Глядя на домработницу,
– Повидались, и будет. Здесь недалеко ресторан есть. Пойдем, помянем.
В ресторане Галинка совсем растерялась и не знала, куда девать глаза.
Подошел официант. Лариса Васильевна сделала заказ. Через несколько минут официант вернулся с закусками и графином водки и наполнил рюмки.
– Ну, помянем нашего с тобой, - Лариса Васильевна ухмыльнулась одними губами, - Дмитрия Владимировича. Пусть земля ему будет пухом.
Они выпили. Галинка уставилась в скатерть, боясь поднять глаза. Лариса Васильевна закурила, наполнила рюмки, снова выпила, закусила грибами и посмотрела на домработницу.
– Что сидишь - вся скукожилась? Выпей, пусть ему там будет не хуже, чем здесь.
"Что он в ней нашел?
– думала она, разглядывая хорошо сохранившееся, почти без морщин, лицо домработницы.
– Буфетчица - та хоть красивая была. Кобель, да еще неразборчивый. Кому из наших рассказать - обхохочется ведь. Может, выгнать эту деревенскую дуру к чертовой матери на улицу... бомжам на утеху".
Галинка молчала и до еды не дотрагивалась. Глядя на нее, Лариса Васильевна решила, что держать рядом с собой безобидную работящую дурочку выгоднее и безопаснее, чем кого-либо другого.
– Не сиди без дела, закусывай, - грубо сказала она.
– Не выгоню я тебя, не бойся. Ты у меня одна осталась.
– А шофер что же ваш?
– осторожно спросила Галинка.
– Шофер твой леденец вчера получил и дал стрекача. Так что джип мне теперь не нужен. Продам эту махину и куплю что-нибудь поменьше. С водителем в придачу, - засмеялась Лариса Васильевна.
– Нам же с тобой мужик нужен или нет?
Она еще выпила, и ей стало хорошо. Наклонилась над столом, поманила Галинку к себе и заговорщически спросила:
– А ты его любила? Только честно, не ври. Да не бойся ты, что уж теперь.
Галинка покраснела. Казалось, что кровь вот-вот начнет сочиться у нее через кожу на щеках. После кровь неожиданно ушла, Галинка побледнела, и слезы потекли у нее из глаз.
– Не мучайте меня, пожалуйста.
– Это чем же я тебя мучаю-то? Надо же, я ее мучаю, - рассмеялась Лариса Васильевна и добавила добродушно: - Ладно, не реви. Мне про тебя и так все ясно. Выпьем, - она наполнила рюмки и свалила на пустую Галкину тарелку закуску с разных блюд.
– Предлагаю за будущее житье, чтоб нас не трогал никто.
– А кто вас может тронуть-то?
– наморщив лоб, испугалась Галинка.
– Меня теперь любой может тронуть. Оставил меня муженек без защиты. Сын до сорокового дня без отца не дотянул, выгнали из банка.
– Что же теперь с ним будет?
– На курортах будет кутить, пока деньги
– Теперь за здоровье.
Она выпила и почувствовала себя пьяной и уставшей. Ей захотелось поговорить, и в этом пропахшем пищей ресторане а-ля рюс с пошлым лубочным интерьером сидящая напротив дурочка оказалась как нельзя кстати.
– Скажи, вот что ты думаешь про нас?
– вдруг спросила она заплетающимся языком.
– Ну, про богатых. Ты, наверное, думаешь, что мы в бриллиантах купаемся?
Галинка преданно смотрела в пьяное лицо хозяйки и внимательно слушала.
– Вот если как на духу. Мы себе могли позволить все, что хочешь, из песни не выкинешь, как говорится. Но я тебе про другое хочу, понимаешь? Там, на самом верху, - Лариса Васильевна указала пальцем вверх, - там нормальных людей нет, поверь мне, правду говорю. Там одни говнюки. Веришь мне?
– Конечно, верю, Лариса Васильевна.
Подошел официант.
– Нам что-нибудь из горячего. Что посоветуете?
– Баранье жаркое с имбирем, изумительное, - предложил официант.
– Хорошо, принеси. И водочки, - Лариса Васильевна уставилась на Галинку осоловевшими глазами, вспомнила, о чем говорила, и продолжила: - Там только интриги, кто кого. Я знаю, что говорю. Жестоко так - и представить себе не можешь. Все остальное - пустое, улыбочки все эти. Главное, занять хлебное место. Догадываешься, о чем я? И никого потом к нему не подпускать. И все время присматривать другое повыше, еще более хлебное.
Она налила себе водки, выпила и закурила.
– Димка в этом смысле был мастак, ничего не могу сказать. Он чуял, куда ветер дует, как дворовый пес. Всегда знал, от кого можно палкой по ребрам получить, а от кого - сахарную косточку.
Лариса Васильевна размахивала перед носом Галинки сигаретой и роняла пепел в тарелки.
– Как в академию Генштаба попал - так все и началось. По выпуску развязался со своими ракетчиками, и потащило его наверх. Мы только успевали компании менять, все выше, выше. Как мы жили, словами не передать. В каких кругах я побывать успела, - Лариса Васильевна закатила глаза.
– И танцевала. Слышишь? Всегда танцевала, лучше всех. И Димка был щеголь хоть куда. Еще совсем молодой был. За бедра брал так, что все внутри ходуном ходило. Любила я его тогда, а он гулял направо и налево.
Она загасила сигарету, прижала платок к глазам и тихо заплакала. Галинке было ее так жалко, что она готова была сама расплакаться навзрыд.
Немного успокоившись, Лариса Васильевна громко высморкалась и выпила водки.
– А без Димки я никому не нужна, - обреченно сказала она.
– После его смерти все разом куда-то подевались. Ты сама разве не видишь? Мелочь-то всякая - это само собой, я без претензий. Повариха уволилась, охранник - тот просто исчез... Водитель Димкин, скотина такая, на сорок дней последний раз подвёз со своей мигалкой, а потом его и след простыл, даже не попрощался, свинья неблагодарная. Сколько Димка для него сделал.