Остров сирен
Шрифт:
– Дурь какая-то. Зачем Игорю это надо, правда? Такие деньги угрохал!
– Но результат-то был, – нащупывала Машка тропинку в полной мгле.
– Не знаю. Вроде этот Абрамович что-то нашел. Но он тот еще мошенник! Прямо на роже у него написано, что любого обжулит.
– Это, кстати, его невеста, – кивнула Машка на Элю.
– Ну… я в хорошем смысле, – не сильно смутилась Анжела.
– Видно, что вы человек наблюдательный, – сказала Машка, глядя в маленькие злые глазки девицы, похожие на стальные сверла. – На
Я думала, девица изумится вопросу. Но ее сушеное личико даже порозовело от удовольствия:
– Ужас, да? Вы тоже заметили?
– Конечно. Но мне интересно ваше мнение.
– Вы ведь Тамару имеете в виду? Да? Или эту соплюшку Полину?
– Обеих! – не моргнув глазом соврала Машка.
– Алчные суки, вот что я думаю. Гонятся за его деньгами. Прямо наперегонки. Тамарка-то уже губу раскатала, что он на ней женится! Счас! Она же толстая! Вы знали, что она ест жареную картошку? А? Я сама видела! Я вот даже вкуса ее не помню! А она прямо лопает, как не в себя!
– Какой кошмар! – закатила глаза Машка, умявшая вчера на моих глазах целый тазик картошки-фри.
– А Полина? Просто развратная гадина! Такая вся с Игорем: «сю-сю!»… Изображает из себя невинность. А Игорь ведется. Дурдом, чистый дурдом. Даже жаль эту алкоголичку Марину!
– А почему он с Мариной не разведется? Ваша версия? – сказала Машка так, будто знает правильный ответ.
– Я думаю, из-за имущества. Из-за чего же еще! Он же когда из России сбегал, все имущество записал на жену. Потом, говорят, переписал обратно. Но никто же не знает! Они все такие алчные!
Анжела сверкнула глазами, и у меня появилось подозрение, что в ее ненависти к любовницам Игоря есть и личный мотив.
– На днях у него будет юбилей, – продолжила Анжела. – Все сирены соберутся. Да только как бы вместо пения не передрались!
– Какие сирены? – спросила я, понимая, что Машка уронить себя расспросами уже не может.
Анжела с неудовольствием перевела на меня сверлящий взгляд.
– Как какие? Которые каждый год ему поют. На этих островах – не помню, как называются.
– Ли Галли, – проявила смекалку Машка, – остров Сирен.
– Точно.
– А зачем? В смысле – что там происходит? – спросила я. – И вот эти, Тамара и Полина. Они что, тоже поют?
– Неужели вы ничего не знаете? – изумилась Анжела моему невежеству.
– Я в этой компании новенькая, – честно сказала я.
Анжела посмотрела на Машку – может, она желает мне объяснить. Та махнула ей рукой – валяйте, если что не так – я подключусь!
– Каждый год в день рождения… – начала Анжела.
Похоже, где-то я уже слышала эту фразу.
Скелет принца в шкафу
Каждый год в день рождения Красовский осуществлял свою мечту.
Может, ради нее он и вел
В детстве он мечтал стать принцем.
И не где-нибудь. А в «Щелкунчике».
Мама отдала Игоря в балет, когда ему исполнилось 4 года. Сказала: надо реализовывать такие гены, раз уж достались.
Про гены Игорек ничего не понял. А балет полюбил.
Открыли тогда при ДК быстро набравшую в Москве известность хореографическую студию, руководил ею бывший солист Большого Александр Петрович Княжин. Сам Княжин особых высот не достиг – сольные партии танцевал только в юности. Но у него была отличная школа. И огромная любовь к занятиям с малышней.
На занятиях он был строг. Мог и по попке шлепнуть. За дело. А после уроков устраивал студийцам праздники: выезды на природу, веселые дни рождения с конкурсами, смешными танцевальными номерами. Говорил: ребята, запомните: наша студия – это одна большая семья.
Семьи Игорю не хватало.
Отец ушел от матери, когда сыну не исполнилось и года. Как потом сказал: не поладил с тещей. Теща не могла простить, что Ирина – умница, красавица, знает три языка! – выбрала лимитчика. Отец был родом из Воронежа.
У бабки была другая версия: нашел твой отец партию повыгодней. Какую-то дочку члена ЦК КПСС. Ха-ха. И пролетел. Папашку из состава ЦК вывели. Обещанную квартиру в центре молодоженам не дали. Работу потерял.
Зато мать Игоря вдруг резко рванула по карьерной лестнице. Заняла солидный пост в Министерстве иностранных дел. С чьей-то там высокой помощью получила хорошую двушку на Соколе.
Дома она почти не бывала. Совещания, командировки, заседания. Возвращалась поздно, скидывала обувь в коридоре и бросалась на диван со словами: ох, устала!
Тревожить ее в эти минуты было нельзя.
– Игорек, дай маме передохнуть! – слащаво увещевала его очередная нянька.
Все эти тетки из ближнего Подмосковья или из соседних республик при матери с Игорьком противно сюсюкали. А когда ее не было, обзывали неслухом, неряхой, били тряпкой по рукам и кидались оставленными не на месте тапками.
Игорек сначала жаловался матери. Злился, что она верит не ему, а этим чужим злым притворщицам. Потом чутьем одинокого ребенка понял, что она просто не желает ничего знать. Все ее интересы были на работе. Дома она хотела только покоя.
Игорек приставать к матери перестал. Но обиду затаил.
Хореографическая студия давала Игорю то тепло, которого не хватало дома. Княжин выделял его из всех: высокий, красивый мальчишка с гордой осанкой обладал прекрасными балетными данными.
– Давай, старайся! Ты еще станцуешь у меня Принца в Большом! – говорил ему Княжин. И без всяких денег оставался с ним на дополнительные занятия. Он готовил его к поступлению в Московскую академию хореографии – главный балетный вуз страны.