Остров Сокровищ
Шрифт:
Мы ничего не нашли ценного, кроме куска серебра и некоторых мелочей. Ещё глубже лежал старый плащ, побелевший от солёной воды. Моя мать нетерпеливо отбросила его в сторону, и тогда нам открылись последние вещи в сундуке: свёрток, завёрнутый в клеёнку, и холщовый мешок, в котором, судя по звону, было золото.
– Я покажу этим негодяям, что я честная женщина! – сказала моя мать. – Я возьму только ту сумму, которую он был мне должен, ни фартинга больше. Подержи-ка сумку!
И она начала отсчитывать деньги из холщового мешочка и класть их в сумку, которую я держал. Это была нелёгкая работа и заняла она много времени,
– Мама, – сказал я, – возьми все деньги!
Я был уверен, что наша дверь, заложенная засовом, вызовет подозрение и привлечёт к нашему дому всю шайку этих негодяев. Но в то же время я был так счастлив, что мне пришло в голову задвинуть засов.
Однако моя мать, несмотря на весь свой испуг, не соглашалась взять ни больше, ни меньше того, что ей следовало получить. Она говорила, что теперь ещё нет семи часов, и что она успеет покончить с этим, возьмёт только долг этого проклятого капитана. Она ещё спорила со мной, когда от холма донёсся тихий свист. Этого было достаточно:
– Я возьму то, что успела отсчитать! – сказала мать, вскакивая на ноги.
– А я прихвачу ещё это для ровного счёта! – прибавил я, беря свёрток в клеёнке.
Через минуту мы были уже внизу, бросив в спешке свечку около пустого сундука, а ещё через мгновение открыли дверь и очутились на свободе. Нельзя было терять ни секунды. Туман быстро рассеивался, и на небе уже светила полная луна; только около двери пока ещё была лёгкая тень, точно для того, чтобы скрыть первые шаги нашего бегства.
Вся дорога в деревню была залита ярким лунным светом. Но это было ещё не всё: до нашего слуха уже доносились шаги, и когда мы взглянули по направлению этих звуков, то увидели толпу людей, быстро приближавшихся к нашему дому, один из них нёс фонарь.
– Дорогой мой, – сказала вдруг моя мать, – бери деньги и беги. Я чувствую, что сейчас упаду в обморок!
Это было самое худшее, что только могло с нами случиться. Как я проклинал трусость соседей, которые не пришли нам на помощь, как осуждал мать за её честность, за её прошлую безумную смелость и теперешнюю слабость!
Мы были у самого мостика через ручеёк. Я помог матери спуститься с берега, но тут она потеряла сознание и упала на меня всей тяжестью. Не знаю, как хватило у меня сил поддержать её, и боюсь, что это было сделано не слишком нежно, я протащил её несколько шагов вниз по берегу и положил под арку моста. Дальше я не мог её вести, потому что мост был слишком низок. И так остались мы здесь ждать незваных гостей на расстоянии голоса от нашего постоялого двора.
Смерть
Любопытство оказалось сильнее страха, я не в силах был оставаться в своём убежище и ползком добрался до края дороги. Отсюда, притаившись за кустом, я мог видеть пространство около нашего дома. Едва занял я своё место, как показалась толпа человек в семь или восемь, которые спешили к гостинице, тяжёлые шаги их гулко отдавались в воздухе. Впереди шёл человек с фонарём в руках. За ним трое бежали, держась за руки, и, несмотря на туман, я разглядел, что в середине был слепой нищий. Через секунду он заговорил, и я убедился, что был прав.
– Ломайте дверь! – кричал он.
Двое или трое бросились к дому. Затем наступила пауза. Нападающие тихо переговаривались между собой, точно поражённые тем, что дверь оказалась незапертой. Но пауза длилась недолго, и слепой снова стал отдавать приказания.
– В дом, в дом! – кричал он, осыпая проклятиями мешкающих товарищей.
Четверо или пятеро человек послушались, двое остались на дороге со слепым. Снова наступила пауза; затем раздался крик удивления и голос из дому:
– Билли мёртв!
Слепой снова разразился бранью.
– Обыщите его, лентяи, а остальные пускай бегут наверх за сундуком!
Я слышал, как скрипели ступеньки нашей старой лестницы под их тяжёлыми шагами, и, вероятно, дрожал весь дом. Вскоре раздались новые крики. Окно из комнаты капитана с треском отворилось, и послышался звон разбитого стекла. Затем один из негодяев высунулся из него и доложил слепому, стоявшему внизу на дороге:
– Пью, здесь побывали раньше нас – все вещи из сундука выворочены и брошены!
– Здесь ли «это»? – заревел Пью.
– Деньги здесь!
Слепой послал проклятие по адресу денег.
– Я говорю о свёртке с бумагами Флинта! – вскричал он.
– Его нигде не видно! – отвечал другой.
– Наверняка это дело рук хозяев таверны и их мальчишки! Хотел бы я вырвать ему глаза! – кричал слепой Пью. – Ищите хорошенько, молодцы.
– Конечно, это они, вот здесь и свечку свою оставили! – отозвался тот, который стоял у окна.
– Шарьте везде и найдите их! Переверните всё в доме вверх дном! – ревел Пью, стуча палкой в землю.
И вот в нашей гостинице начали бесцеремонно хозяйничать три негодяя, перевёртывая всё вверх дном, шаря, швыряя и ломая мебель и все вещи; от тяжёлого стука ног и хлопанья дверей проснулось даже эхо в соседних скалах. Наконец они, один за другим, вышли из дому и объявили, что никого не могли найти. В это мгновение донёсся такой же свист, как слышался и раньше, только теперь он повторился два раза.
– Это снова Дирк! – сказал кто-то. – И двойной сигнал! Надо нам убираться отсюда!