Остров страха

Грачев Роман

Свобода!

Она пересекла поляну, едва не переходя на бег, прошла в невысокую арку в кустарнике и остановилась на краю обрыва. Высота – не более метра, можно без проблем спрыгнуть и подойти к воде, но Наталья застыла на краю, повиснув на пятках. Раскинула руки, покачнулась, втянула воздух.

Перед ней расстилалось Озеро, бескрайнее, манящее, переливающееся на солнце. В центре Озера, в паре километров от берега, словно безмолвный страж, стоял Остров. Первой же мыслью, посетившей уставшую голову журналистки, было: «Хорошо бы к нему сплавать».

Глава третья. Страждущие (I)

1

Дмитрий

Кожемякин решил стать рок-музыкантом. Все мало-мальски интересное к своим тридцати семи годам он уже попробовал и всем необходимым обзавелся. Дима имел красивый дом на берегу живописного озера, пухленькую жену, верную и хозяйственную, способную бесконечно ждать возвращения мужа из офиса и не задавать ненужных вопросов; имел процветающий бизнес окружного значения – хлебокомбинат, животноводческую и молочную фермы, снабжающие пропитанием несколько курортных районов; в гараже его ожидал настоящий «харлей», купленный по случаю у реального американского байкера из штата Невада в Лас-Вегасе. Толстый байкер, укрытый густой бородой и весь расписанный под тамошнюю американскую хохлому, долго упирался, отказываясь понимать, чего хочет от него этот русский мажор, размахивающий веером кредитных карт, но после обильных инвестиций в разрушение печени все же уразумел, что безопаснее для здоровья будет расстаться с железным конем.

Еще у Кожемякина были: белый лабрадор по кличке Жасмин; джип «Мерседес», в салоне которого держался резкий парфюмерный аромат, преимущественно женский; молодая и симпатичная брюнетка-помощница с победоносным именем Вика. Словом, все было у парня…

…и сие обстоятельство однажды не на шутку его испугало. Испугало настолько, что он проснулся посреди ночи, набросил на плечи халат и вышел на балкон. С черного неба равнодушно взирала унылая физиономия луны, в траве трещали сверчки, где-то далеко за частоколом деревьев шелестел озерный прибой.

Как же так, размышлял Дмитрий, мне до сорока еще топать, а у меня есть практически всё. На что я буду тратить оставшуюся часть жизни?

Неожиданно нагрянули думы, для бизнесмена, сумевшего выжить в переделе собственности нулевых годов, несколько нетипичные. Дмитрий пришел к выводу, что движение к заветной мечте должно осуществляться медленнее, чтобы человек успел почувствовать драйв и в полной мере насладиться предвкушением чего-то великого. Проще говоря, чтобы удовольствия хватило на всю жизнь. Достичь всего слишком рано – это повторить судьбу отца Федора, застрявшего на вершине скалы с вожделенной колбасой в зубах и вынужденного трапезничать в компании холодного ветра и царицы Тамары. Кожемякина такая перспектива не радовала.

Он хотел придумать что-нибудь еще, но вариантов дальнейшего движения у состоятельного человека оставалось не так уж и много: либо приумножать богатства, расширяя сферы влияния, либо вернуться к отправной точке. Ну, допустим, вспомнить о своей юношеской мечте. В юности Дима Кожемякин мечтал выступать на сцене с дорогой гитарой «Fender». Он даже написал несколько неплохих песен и успел исполнить их на затрапезном рок-фестивале во дворце культуры металлургов в Магнитогорске, но дальше похвалы местного композитора, считавшего себя мэтром, дело не пошло.

Дмитрий решил остановиться на втором варианте. Юношеская мечта? Годится.

Он заручился поддержкой одной из московских студий, принадлежащей не то Лозе, то ли Кальянову – Дмитрий не вдавался в подробности, просто отсыпал денег московскому партнеру по бизнесу, и тот вышел на профессионалов. Дело оставалось за малым: найти терпеливых сессионных музыкантов, готовых поработать с провинциальным дилетантом, написать сносный материал и вложиться в продвижение. Для начала Дима заказал пару десятков рекламных щитов

со своим солнечным портретом и интригующей надписью «Дмитрий Кожемякин: самое интересное – впереди». Щиты стояли на междугородных трассах округа и улицах маленьких городов. На граждан смотрело молодое, свежее, улыбчивое лицо человека, который знает, как сделать праздник бесконечным. Дмитрий был одет в джинсы и белую рубашку, ворот небрежно расстегнут, серый пиджак перекинут через плечо. Свой человек, летний, добродушный.

2

Материал для сольного альбома создавался долго и трудно. Оказалось, что повзрослевшему Дмитрию Кожемякину нечего сказать. В юности слова и мелодии вылезали из него как зубная паста из тюбика, а к четвертому десятку тюбик высох. Процесс осложнялся тем, что ежедневные нагрузки по бизнесу никто не отменял. Дмитрий возмущался: он собрал и выпестовал целую кодлу советников и управляющих, а без него ничего не двигается.

Худо-бедно набросал Дима за две недели три песни в странном смешанном стиле, отсылающем к Бобу Дилану, Марку Нопфлеру и Владимиру Высоцкому, наиграл на шестиструнной гитаре, подставив к инструменту микрофон ноутбука, отдал ребятам на аранжировку. Пока над материалом трудились профессиональные аранжировщики и композиторы, Дима решил заказать интервью еженедельнику «Радар», с главным редактором которого вел давнюю дружбу, замешанную на совместном распитии коньяка в столовой областной администрации. Интервью вышло на центральном развороте.

– А зачем вам рок-н-ролл? – спросила его девушка-интервьюер. – Он уже мертв, как известно, а у вас есть все, о чем может мечтать мужчина: дом, семья, успешный бизнес.

– Это все, о чем может мечтать современный мужчина?

– Ну, давайте не будем рассматривать случаи острых девиаций, я говорю о среднестатистическом мужчине, живущем в наших палестинах и ходящем твердой поступью по земле. Вы – такой?

– В определенной степени.

– Тогда чего?

Дмитрий молчал. «Мы так не договаривались», – хотел он сказать, но натыкался взглядом на включенный диктофон и проглатывал слова. Щеки заливал румянец.

– Вот я смотрю вашу биографию, – продолжала нажимать интервьюер, – и не вижу в ней никаких аномалий. Хорошее образование, активные занятия спортом, впечатляющая трудовая практика, инновационные мозги, энергия как у трактора, нашпигованного микрочипами. И вдруг – желание писать стихи. Хотите поиграть для души или создать что-то вечное?

– Как получится.

– Вы все эти годы скрывали свою романтичную натуру от друзей, коллег, семьи?

– Нет. Скорее, романтичная сторона моей натуры пряталась от меня самого.

Дмитрий смутился еще больше. Покраснели даже мочки ушей.

– Ладно, все-таки я повторю свой главный вопрос: ЗАЧЕМ?

Девушка замерла, раскрыв рот в ожидании. Молчал и Дмитрий. Именно в эту секунду фотограф сделал самый известный снимок героя, облетевший позже местные периодические издания. На нем Кожемякин выглядел вовсе не таким уверенным и благоухающим. Здесь он размышлял, а не позировал. И он колебался.

Вопрос, конечно, банальный и даже глупый. Но журналистка права: на него обязательно нужно ответить, и, прежде всего, самому себе. Дима хотел сказать, что ему, как мужчине, который «достиг всего, о чем когда-то мечтал», стало неуютно ни о чем больше не мечтать. Неуютно сидеть на вокзале конечной станции и представлять себе бетонный надолб тупика в конце колеи. На вокзале, конечно, есть мягкие кресла и отличный ресторан, где подают лобстеров, но ему хочется подойти к кассе и купить билет на другой поезд, который увезет его по другой ветке в другую сторону, потому что остаться на месте означает сдохнуть.