Остров судьбы
Шрифт:
— Я тебя не покину.
— Напрасно. Я скоро умру, а этот негодяй приведет подмогу, и тебя схватят.
— Мне все равно.
Рандель облизнул посиневшие губы.
— Андреа! У меня осталось мало времени. Обещай, что, оказавшись на свободе, ты поедешь в Париж и найдешь там моего сына и дочь. Сына зовут Дамианом, а дочь — Женевьевой. Я назову свой прежний адрес, хотя там давно проживают другие люди. И все-таки вдруг остался кто-то, кто может сказать, где мои дети. Повторю еще раз: Дамиан и Женевьева, дети Гийома Леруа, графа Леруа де Лотрек
— Гийом Леруа? Кто это? — в смятении проговорил Андреа.
— Это я.
— А Жорж Рандель?!
— Ранделя больше нет, — ответил тот и навсегда закрыл глаза.
Андреа припал к груди убитого друга и рыдал, рыдал до тех пор, пока человек, который его застрелил, не привел за собой толпу крестьян. Андреа попытался дать им отпор — его жестоко избили и заперли в сарае.
— Что, щенок, — злобно кричали они ему, — думал, спрячешься, убежишь?!
Местные жители вызвали жандармов, которые препроводили беглеца в Тулон, где его снова били, пытаясь дознаться, кто помогал ему и Ранделю бежать, а потом заковали в двойные кандалы.
Андреа словно обезумел: он сопротивлялся, кричал, кидался на охрану, бился о стены. Первые были глухи, как и вторые; впрочем вторые хотя бы не отвечали ударами. Через несколько дней Андреа настолько ослаб от побоев, что не смог встать и выйти на работу. Вдобавок он жестоко простудился во время купания в холодной воде.
Тем временем за побег и сопротивление, оказанное при поимке и задержании, морской суд продлил срок наказания Андреа Санто на три года. Жоржа Ранделя похоронили в общей могиле. После смерти он не удостоился даже номера двести три, того самого номера, под которым значился в списках заключенных.
Глава 3
Андреа очнулся, но продолжал лежать с закрытыми глазами. Лучше не шевелиться и не подавать признаков жизни. Он не знал, где находится, но не сомневался в том, что пробуждение повлечет за собой новые страдания. А если он уже умер и угодил на тот свет? Андреа прислушался к своим ощущениям. Он чувствовал слабость и боль в теле, земном теле, созданном для мучений, а еще его запястья и щиколотки холодили цепи. Значит, он не умер и по-прежнему находился на каторге.
В голове теснились воспоминания, вспыхивали яркие картины: побег, гибель Ранделя, перед смертью назвавшегося другим именем, изнурительные допросы, побои. Андреа очень хотелось снова впасть в забытье, но вместо этого он неуклонно возвращался в реальность. До его слуха доносился нестройный шум, гул голосов, стоны, еще какие-то звуки. Без сомнения, то место, где он очутился, было очередным приютом страданий.
Андреа осторожно поднял веки. Он лежал на кровати в большом помещении с каменными стенами и высокими сводами. В незарешеченном оконном проеме покачивались обнаженные ветви деревьев, залитые тусклым солнечным светом. Справа и слева стояли другие кровати с тюфяками, набитыми соломой, и полотняными простынями, на которых
Однако юношу поразило не это: возле его постели на деревянном стуле сидела девушка с ангельски чистым лицом, обрамленным белокурыми локонами. Она читала книгу, и ее длинные ресницы слегка подрагивали, а по губам скользила улыбка.
Заметив, что Андреа открыл глаза, незнакомка улыбнулась и отложила книгу.
— Проснулись? Хотите пить?
Андреа не мог ничего ответить — от слабости, а еще — от глубокого удивления: к нему обратились на «вы»; для этой загадочной девушки он был не номером триста четырнадцать, не преступником, а человеком.
Она приподняла его голову и помогла напиться. Вода была не ледяной и затхлой, как в остроге, а прохладной и свежей. Прикосновение нежной девичьей руки волшебным образом успокоило все страдания и сняло боль.
— Теперь спите, — сказала она, осторожно опуская его голову на подушку.
Андреа понял, что действительно может спать, спать спокойно и крепко, пока рядом находится это необыкновенное существо.
Когда девушка занималась другими больными, Андреа терзался тайной ревностью. Зато когда она вновь приходила, приносила лекарство или куриный бульон, которым заботливо и терпеливо и кормила его с ложки, он замирал от счастья.
Он заметил, что незнакомка отнюдь не брезглива: она с одинаковым участием относилась как к молодым и привлекательным пациентам, так и к старым, немощным, покрытым сыпью, нарывами или источающим неприятный запах.
Впрочем он почти не обращал внимания на то, что творилось вокруг. Он забылся и перестал тревожиться. Мысли и чувства Андреа сосредоточились на неизвестно кем посланном добром ангеле. Все, что клокотало в нем, стонало и рвалось наружу, улеглось, покорившись ее очарованию, очарованию красоты и доброты.
Однажды голос с соседней кровати произнес слово «убийца», а после Андреа услышал вопрос:
— Мадемуазель Аннета, почему вы все время сидите возле этого преступника? Когда его отсюда уберут?
Андреа сжался, притворившись спящим, и блаженно расслабился, услышав твердый ответ:
— Вам же известно, Мартен, я всегда чувствую, кто больше других нуждается в моем утешении. Он останется здесь столько, сколько будет нужно для того, чтобы он выздоровел.
Теперь Андреа знал ее имя. А вскоре настал день, когда он узнал, кто она такая.
В окна светило солнце. В чистом небе кружились птицы. В руках у мадемуазель Аннеты как всегда была книга. Она наклонила голову, и тонкие прядки волос, выбившиеся из прически и упавшие ей на лоб, были похожи на паутинки. Маленькие ушки, в каждом из которых покачивался напоминавший слезинку камень, казались вылепленными из мягкой белой глины.
Андреа решился спросить:
— Что вы читаете? Библию?
Библия была единственной книгой, которую Андреа когда-либо видел.
В ее лице промелькнуло удивление.