Остров в море наслаждений
Шрифт:
– Что же вы их сейчас с собой не взяли? – ехидно поинтересовался Сашка, все еще не смирившийся с тем, что, оказывается, он не единственный наследник тети Гали. – Или еще состряпать не успели?
Ефим Семенович снова побагровел и затеребил свой галстук, словно собираясь его сорвать с себя.
– Ну, молодой человек, – бормотал он, – ошибся же я в вас! И я теперь даже рад, что покойная не успела переписать завещание в вашу пользу. Какова бы ни была ее родная дочь и каковы бы ни были ее прегрешения перед матерью, за которые та лишила оставить родное дитя без наследства, как
– Это вы потому сейчас психуете, что возразить вам нечего, – стоял на своем Саша. – Эту дочь вы только что сами придумали, а документы предоставить не можете, потому что еще не успели их сварганить!
Ефим Семенович и вовсе зашелся от возмущения и гнева, он даже кричать не мог, а только шипел что-то едва слышное и разводил своими коротенькими ручками, словно недоумевая, что могут встречаться такие недоверчивые и грубые люди. Все поглядывали на Потапкина, надеясь, что тот восстановит порядок. Но Потапкин, кажется, и сам с любопытством наблюдал за поверенным, отнюдь не спеша ему больше на выручку.
Помощь пришла поверенному совсем с другой стороны. Неожиданно Наташа поднялась на ноги и громко произнесла, глядя на Сашу:
– Хватит тебе, братец, позорить хорошего человека и не верить ему. Он говорит чистую правду.
– А ты-то откуда знаешь? – буркнул Сашка.
– У покойницы нашей была дочь, – продолжала Наташа твердым ровным голосом. – И эта дочь… Это – я!
Все повернулись в сторону Наташи и уставились на нее в немом изумлении. Даже сам Ефим Семенович перестал вытирать вспотевшую шею огромным алым носовым платком в крупный белый горох и уставился на Наташу с нескрываемым интересом. Видимо, он впервые видел воочию дочь своей клиентки. И теперь шевелил бровями, пытаясь уразуметь, как ему вести себя с ней дальше.
Как ни крути, а Наташа пока что была законной наследницей и будущей владелицей капиталов своей матери. И господин поверенный начал потихоньку передвигаться поближе к Наташе. Вот уже в его глазках зажглись льстивые огоньки, которые раньше предназначались для одного лишь Сашки. Остальные просто таращились на Наташу, пытаясь уразуметь, не шутит ли она. Для них появление у покойницы родной дочери стало настоящим откровением. Тетя Галя столько твердила о своем одиночестве, что все привыкли считать ее бездетной. И вдруг дочь! Да еще живет с ними под одной крышей! Было отчего прийти в изумление.
Первым нарушил затянувшееся молчание Потапкин, обратившись к Наташе:
– Полагаю, документы, удостоверяющие личность, у вас с собой?
– Разумеется.
Наташа улыбнулась следователю с каким-то вызовом.
– Вы ведь все равно разоблачили бы меня, не так ли? Раз уж господин поверенный вылез с упоминанием о том, что моя мать, если ее можно так назвать, оставила завещание, в котором упомянула и меня, значит, без бумажной волокиты дело не обойдется.
– Я не понимаю! – снова поднял голос Саша. – Что тут происходит? Дима… Что это говорит твоя жена?
Но Дима, судя по всему, и сам не очень-то хорошо понимал, что происходит. Он таращился на свою супругу с таким изумлением, словно она только что на его глазах проглотила
– Наташа, ты чего тут придумала? Это ведь шутка? Да? – робко допытывался он у жены.
Но Наташа не одарила мужа даже единым взглядом. Она смотрела на одного лишь Сашку, насмешливо и немного снисходительно.
– Не психуй, братишка, – затем подмигнула она ему. – Так уж получилось, что я приехала по приглашению своей матери.
– Кого?
– Твоей тетки. Так вышло, что твоя мать и моя мать были родными сестрами. А мы с тобой, следовательно, двоюродные брат и сестра. Ну что? Рад ты этому?
Сашка пробормотал себе под нос что-то, где склонялись не в очень хороших выражениях и тети, и двоюродные сестры, и все прочие родственники, которые стоят между ним и наследством. Нет, Сашка отнюдь не пришел в восторг от появления у него двоюродной сестры, также претендующей на наследство, которое он уже привык считать своим.
– Ты все врешь! – воскликнул он, глядя на Наташу в упор. – И ты в сговоре с этим типом!
И он снова ткнул пальцем в сторону Ефима Семеновича, который уже оказался совсем рядом с Наташей и при этих словах снова начал незамедлительно краснеть, потеть, вытираться своим замечательным платком и шептать что-то отнюдь не замечательное.
Но на сей раз следователь не стал ждать и поспешил восстановить спокойствие.
– Все показания будут в свое время проверены должным образом, – сухо произнес он, не сводя с Саши своих маленьких глазок. – Если слова свидетельницы подтвердятся, поблагодарим ее за то, что она значительно облегчила нам работу. По крайней мере, один человек из завещания покойной теперь нам известен.
– Один человек? – взвыл Сашка. – А что, там был и еще кто-то?
Ефим Семенович кивнул головой. На его лице читалась откровенная мстительность.
– И кто?
– Не вы, молодой человек, единственное, что могу вам сказать, не вы!
– Ах ты, старая собака! – кинулся к нему Сашка, который вообще плохо умел держать себя в руках, когда речь шла о деньгах и о том, чтобы его на эти деньги кинуть. – Кого ты там еще приплел?
И он попытался схватить поверенного за горло.
Тетя Валя вскрикнула. Дядя Сережа и другие мужчины вскочили на ноги, но к Сашке уже спешили полицейские, которые быстро скрутили смутьяна. Сашка тяжело дышал, грозился Ефиму Семеновичу всевозможными карами за то, что тот плодит наследников, и следователь был вынужден прибегнуть к более строгой мере воздействия на подозреваемого и рявкнул:
– Сидеть!
Но Сашка продолжал дергаться.
– Если не будете сидеть тихо, я прикажу вывести вас в другое помещение! – рявкнул следователь на Сашу вторично.
Только после этого Сашка несколько затих. Любопытство победило в нем гнев. Он замолчал, но полного враждебного недоумения взгляда от лица Наташи не отвел. Он явно не верил ни ей, ни Ефиму Семеновичу, ни даже следователю и подозревал всех в желании обобрать его до нитки, лишив законного теткиного наследства.
Тем временем следователь завел разговор с Наташей. Он спросил ее имя, фамилию и уточнил: