Остров в океане
Шрифт:
– Нам они не нужны, – ответил Камрин, – ведь подобные сооружения наносят большой вред природе. Мы используем энергию Солнца, и в очень ограниченных масштабах. Зачем строить сооружения, которые отравят воздух и сократят человеческую жизнь? Бог наделил человека разумом, умением творить и создавать, но надо делать это не во вред себе.
– Утопия наяву, – пробормотал Пирли. – Возможно, ты прав. Но наука шагает вперед семимильными шагами, и было бы преступлением для современного человека остановить прогресс…
Камрин развел руками:
– На все воля Божья. А как ты считаешь, профессор,
Пирли улыбнулся.
– Наверняка это когда-нибудь произойдет, но вряд ли очень скоро. Ведь мы только недавно освоили полеты по воздуху на аэропланах. А полет к другим мирам – намного более сложная задача. Да мы и мало знаем о других мирах. Разве вы, христосцы, что-то о них знаете?
– У наших мудрецов имеется древнее знание. Пророк-старец рассказывал моему отцу, что есть несколько обитаемых планет во Вселенной, где живут люди, и где верят в Иисуса.
Профессор с сомнением посмотрел на юношу:
– Возможно ли такое? Ты веришь этому?
Камрин улыбнулся:
– У меня нет оснований не верить старцу, брат мой.
Профессор тоже улыбнулся и промолчал. «Вот в этом они дети своего мира, – подумал он. – Древние легенды принимают за истину. Хотя, кто знает… Возможно, истинная вера часто несет и большое знание?..»
– Я слышал о рассказах старца про планету Ферина, – продолжал Камрин. – Даже есть указания на звезду, вокруг которой она кружит, как наша Аури вокруг нашего светила. Не знаю, почему, но эта планета меня завораживает. Мне также хотелось бы увидеть Землю. Говорят, на ней учитель наш, Иисус претерпел большие страдания.
Профессор только снова улыбнулся – если откровенно, он просто не знал, что можно сказать по поводу этих мечтаний юноши, живущего на уединенном острове, где жизнь хоть и была прекрасной, но внешне мало отличалась по техническому уровню от жизни в Средневековье, хотя в Средневековье, безусловно, очень нравственном и просвещенном.
20
Несколько дней Пирли провел с Камрином в разъездах и увидел жизнь селений и городков острова христосцев. Несмотря на кажущуюся с первого взгляда примитивность, жизнь эта была удивительно чистой, светлой и нравственной. Глубокая вера христосцев поразительным для профессора образом позволял им оставаться открытыми, любящими людьми и при этом не настолько не нарушать гармонию жизни с природой, что Пирли только диву давался. При том, что на острове имелись большие выходы золотоносных пород, христосцы считали его не более, чем поделочным металлом, годным разве что на украшения, но никак не использовали в своей экономике. Алмазы, трубки которых выходили на поверхность аж в двух местах на острове, жители применяли тоже либо в украшениях, либо в качестве рабочих инструментов, позволяющих обрабатывать твердые материалы.
«Неужели истинная любовь к ближнему и всему сущему способна творить и такие чудеса?» – постоянно думал Пирли.
Когда они, наконец, вернулись в королевский замок, одним из первых профессора встретил там капитан.
– А я хочу сообщить вам новость, – сказал он сразу после приветствия.
– Вы не представляете,
– Нам пора собираться в путь, – Хайнар развел руками. – Даже не знаю, радоваться этому или печалиться.
– Мы возвращаемся?
– Послезавтра отправляемся, команда уже готова. Король сказал, понравившиеся нам изделия из золота, алмазов мы можем взять, раз они необходимы в нашей жизни. Это будет подарок от их народа.
– Нам не стоит слишком злоупотреблять их щедростью, – с сомнением заметил профессор.
– А женщину можно с собой взять, капитан? – спросил подошедший боцман.
– Ради Бога, дружище, что за непристойный юмор?! – возмутился Пирли.
– Ох, профессор, я и сам не знаю, чего мне хочется. Просто думаю, если женюсь, то останусь здесь. А если поеду на родину с женой, то будет повод вернуться сюда.
– Я вас прекрасно понимаю, друг мой, – сочувственно ответил профессор. – Вы не один желающий остаться на этой земле. Но никто из нас не готов к такой жизни… Вспомните, какова наша свобода, к чему она сводиться: оскорблять друг друга, напиваться до умопомрачения, притеснять других, воевать. Мы не понимаем истинного значения свободы. Что бы изменить нашу жизнь, нужна революция, но это нам не по силам, даже если очень захотим. Не в том духе мы воспитаны, все мы умрем грешными. Нам нельзя здесь оставаться. Недопустимо, чтобы кто-нибудь из нас нарушил их праведную гармонию.
– Надеюсь, нам не придется снова бороться со смертью на паруснике? Пароходов-то у них нет, как я понимаю, – заметил боцман.
– Успокойтесь, боцман, их парусники очень надежны. Из древесины местного красного дерева, получаются прочные корабли, жаль, у нас такие деревья не растут. К тому же, их лоцманы проведут нас безопасными курсами – нам не придется рисковать так, как на пути сюда. Кроме того, на судне имеется радиотелеграф, вот вам и Средневековье! Хотелось бы надеяться, что правительство не конфискует у меня этот корабль.
21
На берегу было оживленно, звучала музыка, юные красавицы надевали морякам прощальные венки.
Профессор и капитан подошли к королю.
– Мы попрощались со всеми, с кем успели познакомиться и подружиться, – сказал Хайнар. – Позвольте и с вами попрощаться, король. Спасибо вам за все! Я не зову вас в свою страну, в нашем грешном мире вам делать нечего. Разве что, приезжать иногда инкогнито на христианские праздники. Спасибо еще раз, – и он крепко пожал руку короля.
Пирли добавил:
– И я не могу найти настоящих слов благодарности. Я счастлив, что стою пред древним народом. Бог всегда с вами, пусть так и будет, во веки веков. В общении с вами я понял главное – словом и истиной любовью можно лечить душу. Король! Мы уезжаем, но сделаем все, чтобы ваш остров не пострадал от нашего визита. Я успел искренне полюбить вас христосцы!
– Божьего благословения вам, братья! – ответил Тавын.
По молитве священника об их благополучном возвращении на родину, капитан приказал отдать концы и судно медленно отошло от пристани. Христосцы бросали на вожу цветы.