Остров водолазов
Шрифт:
После долгих поисков мы нашли хороший подъем. Поднялись сначала на вершину меньшей скалы, оттуда перешли на большую.
Под нами белой восьмеркой лежал галечный пляж. Тонкая стена — перемычка, по которой мы шли, соединяла скалы.
— А теперь давай внимательно смотреть…
Я взял у Аркадия бинокль. По ровной поверхности моря ветер гнал редкие морщины волн. Синее пятно Изменного дрожало на горизонте. Среди темно-синих движущихся полос кое-где вспыхивали буруны. Там были камни. Среди них могли скрываться
— Ничего не вижу, — сказал Аркадий. — Одна вода!
— Нужно взять шлюпку и обойти все мели.
Аркадий вытащил из-за пазухи блокнот и шариковую ручку. Отметив на листке север и начертив в центре маленькую восьмерку, он стал рисовать приметные буруны.
— Если присмотреться, — сказал я, — то видны и камни. Они то обнажаются, то затапливаются. Надо просто внимательно наблюдать. Но их слишком много. Тут надо искать целый месяц.
— Пароход может быть только на окраине мели, — сказал Аркадий. — В середину его занести не могло.
— Какая у него была осадка?
— Метров пять, не меньше.
— Значит, он лежит с краю. Со стороны океана. Где-то вон там.
С южной стороны на опушке мелей буруны появлялись чаще всего.
Аркадий снова поднес к глазам бинокль:
— Ага, вижу. Камни… Еще камни…
— В лоции сказано: «В хорошую погоду видны остатки…» Значит, сейчас видеть пароход мешают волны…
Продрогнув до костей, мы спустились вниз, набрали сухих палок и разожгли под скалой костер.
— Долго они не идут, — сказал я. — Сколько прошло времени?
— Три часа. Еще рано.
Мы замолчали. Привалясь к скале и протянув к огню руки, я сидел, чуть покачиваясь, и думал об удивительной судьбе, забросившей нас на край света, на островок, за которым водная пустыня простирается до самых тропиков.
— Пора бы им и прийти, — сказал Аркадий.
Он встал и посмотрел на море в бинокль:
— Не видно!
Пошел шестой час. Мы стояли на берегу под неприметной тенью скалы и старались не смотреть друг на друга. В той стороне, откуда должен был появиться сейнер, не было видно ни пятнышка. Изменный голубой полосой волновался на горизонте.
— А если они сегодня не придут? — спросил я.
Аркадий не ответил.
Над Хоккайдо полыхала гроза. Слабые вспышки озаряли край неба.
— Пройдет стороной, — сказал я про грозу.
Аркадий снова не ответил.
Мы стояли до тех пор, пока солнце не опустилось в лохматое кучевое облако, наполнив его изнутри багрянцем и чернью.
Настала ночь. Мы улеглись на каменистые ложа, сооруженные из гальки. Мы нагребли ее в нишу под скалой, собрали прелые водоросли и соорудили из них подобия тюфяков. Несколько больших камней защищали нас от ветра.
Стемнело. Море стало неразличимым. Мы лежали, тесно прижавшись друг к другу, вскакивая при каждом стуке
Мы не уснули и поднялись с первыми лучами неяркого солнца, навстречу пронзительному слабому ветру. Озябшие и окоченевшие, выбрались мы из-под скалы и принялись бегать по мокрой от росы гальке, размахивая руками.
Томительный рассвет поднимался над океаном. Он принес усиление ветра. Вдалеке над морем появилась полоска тумана. Она подкатилась к острову, прошла над ним, приподнялась и растаяла у вершины Братьев.
Мы бродили по берегу. Время от времени кто-нибудь из нас поднимался на вершину скалы и, сдерживая озноб, всматривался в серый неодушевленный горизонт.
Никаких признаков судна.
— Надо подойти к этому случаю разумно, — сказал Аркадий. — Давай перестанем метаться и начнем думать. Катер что-то задержало. Может быть, с ним что-то стряслось. Если он не успел дойти до Изменного — значит, за нами и не придут. Давай обсудим — каким способом можно выбраться отсюда? Переберем все возможные варианты.
— Первое — попытаться добраться до Изменного вплавь. Остров виден, — сказал я. — Но расстояние двенадцать миль. Столько я не проплыву.
— Я тем более. Температура воды пятнадцать градусов. Мы окоченеем.
— Остается плот. Плот — самое надежное дело. Давай осмотрим берег.
Мы обошли его. Трофеями нашими стали две сучковатых жерди, выброшенные волнами, — каждая в рост человека — и обломок доски, до белизны вымоченной в соленой воде.
— Какая тяжелая, — сказал Аркадий, поднимая доску. — Вся пропитана солью…
Жерди и доску мы приволокли к нашему убежищу.
— Жители острова Пасхи умели строить плоты из камыша, — сказал Аркадий. — Попробуем связать в пучки сухие водоросли.
— То был тростник. Особый сорт тростника, — сказал я. — А наши водоросли уже перегнили.
Мы обошли остров еще раз и, безжалостно вырвав все чахлые побеги кустарника, росшие между камнями, набрали охапку веток.
— Вот это уже получается нечто вроде фашины. Держась за такую связку по очереди, можно плыть, — сказал я.
— В крайнем случае. Ты опять забываешь про холодную воду.
— Значит, будем ждать, а поплывем в минуту отчаяния. Давай лучше еще раз подумаем: куда мог пропасть сейнер?
— Самое естественное: с ним произошла авария. Катер цел, но у него поврежден мотор и нет связи с берегом. Иначе бы пришла помощь.
— А утонуть он не мог?
— С чего бы? Погода тихая.
— Я голоден.
Новый обход островка дал нам добычу, которую с трудом можно было назвать пищей. Мы набрали мидий и морских ежей, в камнях Аркадий поймал руками несколько креветок и рачков-отшельников.