Остров выживших
Шрифт:
— Дамы и господа, благодарю вас за то, что пришли на совещание в столь поздний час, — начал он, жестом приглашая их к инкрустированному деревянному столу. Что бы ни случилось, в ближайшие дни ему необходима их поддержка, и лучше было сейчас вступить с ними в тайный сговор, чем потом искать новых министров. — Все вы понимаете, что сейчас мы находимся в чрезвычайно опасном положении, и поэтому то, что будет сказано в этой комнате, строго секретно.
Да, они все понимали. Это было написано у них на лицах. Феникс сел рядом с министром юстиции,
«Но ведь вам предстоит спасти человечество, Адам. Вы были солдатом. Как же вы выживали на поле боя?»
— А где генерал Саламан? — спросил Морис.
— Как начальник штаба, о вопросах обороны буду говорить я.
Прескотт сел и встретился взглядом с Джиллиан. Она сидела с открытым блокнотом на коленях и ждала; бедняга, она думала, что ей нужно будет стенографировать. А он просто хотел, чтобы она услышала это первой, потому что…
Он не знал почему, но знал, что сейчас ему больше чем когда-либо нужен надежный секретарь, и, посвятив ее в государственную тайну, он надеялся обеспечить ее лояльность.
Черт, он думал, что у него сейчас перехватит дыхание, все внутри сожмется в комок, ожидал какой-то физической реакции. Но видимо, подсознательно он уже привык к мысли о конце света.
«Возврата нет».
Прескотт сделал медленный, отчетливый вдох.
— Нам предстоит не дискуссия или голосование, — начал он. — Совещание будет коротким, но вы должны услышать это сейчас, а не завтра в десять тридцать утра, когда я объявлю это всему миру. Самое большее через два месяца Сэра будет полностью захвачена Саранчой. Я пытался договориться о совместных боевых действиях с другими государствами КОГ, но мне это не удалось, поскольку их лидеры, очевидно, потеряли всякую надежду. Поэтому я принял единоличное решение — ввести в действие Акт об обороне, что входит в мои полномочия, и попросить всех жителей в течение трех дней перебраться в Эфиру. Это единственное место на Сэре, которое мы можем защитить, где мы можем надеяться сохранить жизни людей. Я собираюсь с помощью «Молота Зари» уничтожить все места, зараженные Саранчой.
Как он и ожидал, ответом ему была тишина; он не знал только, долго ли она продлится. Люди молчали дольше, чем он предполагал; он уже начал считать минуты. Красно-коричневые лакированные двери за спиной Феникса внезапно показались ему единственной яркой деталью в комнате, так пристально он на них смотрел.
— Джером? — спросил он.
— Мы не в состоянии разместить в Эфире все население Сэры, — в конце концов заговорил министр инфраструктуры. — И они ни в коем случае не смогут добраться сюда за три дня при нынешнем состоянии транспорта.
Прескотт кивнул. «Спасибо, Джером. Давайте вскроем нарыв».
— Но если бы у нас было место, то времени у нас все равно нет.
Никого, казалось, не волновала законность Акта об обороне — по крайней мере сейчас. В подобной войне это имело чисто теоретическое значение.
— Сказать,
«Какой ужас! Я и сам верю в то, что говорю».
А потом начался спор, заговорили все разом, и кабинет наполнился голосами — дрожащими, рассерженными, недоверчивыми, испуганными.
— Трех дней недостаточно, чтобы подготовиться к такому притоку беженцев…
— Я не буду в этом участвовать…
— А что, если это не сработает, Ричард? Что, если это не сработает?
— Теперь понятно, почему армия отступает.
— Мы убьем не только множество граждан других государств КОГ, но наверняка и наших тоже.
Прескотт позволил им говорить. Теперь ему некуда было торопиться, и никто не мог повлиять на его решение; он был полностью уверен в том, что даже после войны, продолжавшейся многие десятилетия, никто из присутствующих не понимает до конца, что именно сейчас поставлено на карту. Только когда заговорил Адам Феникс, они немного притихли и почувствовали весь ужас ситуации.
— Это наша последняя надежда, — произнес он. — Больше у нас ничего нет.
— Вам легко говорить. — Морис, казалось, готова была разрыдаться. — А у меня родители в Остри.
— Мой сын служит в армии, — ответил Феникс, — и сейчас он должен уже вернуться на базу. Но он не вернулся. Я знаю, что легко и что нет, госпожа министр.
Больше говорить было не о чем, но министры продолжали рассуждать, повторяясь снова и снова, пока слова их не потеряли всякий смысл. Прескотт поднялся и подошел к Джиллиан. Никто не замечал ее. Политики в состоянии шока — странное зрелище.
— Вы можете идти, если хотите, Джиллиан, — прошептал он.
Лицо ее было белым как мел.
— Вы… предупредили меня, сэр.
— Да.
— Спасибо вам. Спасибо.
Он знал, что в несколько предстоящих дней он не услышит слов благодарности. Теперь он размышлял о том, скоро ли кто-то из этих людей начнет звонить родным и друзьям — или журналистам — и посыплются обвинения в его адрес и начнется паника.
«Полиция наготове».
«Основная часть вооруженных сил вернулась в Эфиру, остальные прибудут в течение трех дней».
«Я справлюсь с этим. Мы обязаны сделать все, как надо».
— Дамы и господа, — заговорил он, — оставляю вас здесь, чтобы вы могли примириться с моим решением, но оно уже принято, и боюсь, сейчас мне придется вас покинуть.
— Вы не можете уйти просто так, — рявкнул Морис. — Мы собираемся обречь на смерть миллионы людей ради призрачного шанса остановить Саранчу.
— Именно так, — подтвердил Прескотт. — Прошу вас ни с кем не делиться полученной информацией в течение следующих нескольких часов. Как я уже сказал, это строго секретно. Доброй ночи.