Остров забытого бога
Шрифт:
Она поднялась, указательным пальцем решительно поправила очки на переносице.
— Я иду в лагерь.
Костя тоже встал — медленно, нехотя. Потер глаза, взъерошил волосы.
— Мы вместе идем.
— Захватишь мой матрасик.
Марина пошла впереди. Косте ничего не оставалось, как тащить водолазные принадлежности, свое полотенце и ее матрас. Восторга от этого он не испытывал. С Мариной он далеко не всегда чувствовал себя лидером.
В лагере Марина сразу окликнула Петю. Молчание. Она заглянула в его палатку. Никого. У палатки
— И где он может быть? — повернулась она к Косте.
Тот возле своей палатки утомленно уронил матрас, а на матрас — все остальное. И с раздражением проворчал:
— Я же сказал: остров большой… Для троих во всяком случае… Загорает где-то.
Марина из-под ладони внимательно осмотрела остров и остановила взгляд на холме.
— Костя, — произнесла она зловеще. — Ты ничего не замечаешь?
Он прищурился и посмотрел в ту же сторону, что и она.
— Да нет, ничего… — И — удивленно: — Деревья!..
Оба чахлых деревца на вершине холма не стояли, а лежали, — над самой землей растопырились тонкие веточки с редкими листьями.
— С чего бы это?.. — заговорила Маша и осеклась. Она сразу подумала, что упавшие деревья как-то связаны с Петей, и в груди у нее тревожно сжалось, а потом сильно застучало, отдаваясь в горле.
— Что за черт! — ругнулся Костя.
— Быстро туда!.. — бросила она Косте на ходу. Она уже торопливо поднималась по склону.
Костя с тяжким вздохом — не нравится мне все это, ребята! — последовал за нею.
Приближаясь к вершине холма, они увидели откопанную Петей угловую часть серой стены из громадных блоков. Деревья упали жидкими кронами за стену, внутрь угла. Под ветками виднелся темный провал. Оттуда тянуло сыростью, илом и плесенью.
— Пе-етя! — испуганно позвала Марина.
— Э-э-й! Ребята! — донеслось из провала.
— Петя! — воскликнула Марина обрадованно. — Ты как туда попал?
— Вытаскивайте меня отсюда скорей! Как попал — потом расскажу!
— Все цело? — осведомился Костя деловито.
— Порядок! Только замерз капитально!
— Надо оттащить деревья, — сказала Марина.
— Сам знаю! — огрызнулся Костя.
— Осторожно! — крикнул Петя. — Не лезьте через стену — можете провалиться ко мне! Тут было какое-то большое помещение!
— Учтем, — проворчал Костя.
Он прошел вдоль стены, схватил одно деревце за тонкий и прямой, как копье, ствол, потянул в сторону, потом быстро оттащил от провала второе. Деревца зашуршали листвой, полностью открывая черную неровную дыру. Песок потоком обрушился в провал. Из глубины до Кости долетели плеск воды и ругань Пети.
— Осторожней! — донеслось снизу. — А то засыплете меня к черту!
Костя повернулся к Марине.
— Сбегай ко мне в палатку, возьми в рюкзаке моток веревки, топорик и пару железных кольев для палаточной растяжки.
Марина — лицо бледное, глаза круглые от волнения и страха — коротко кивнула, словно прилежная ученица учителю, и со всех ног бросилась в лагерь.
Солнце
В помещении, куда он провалился, было холодно. Воды там было немного, а вот в толстом слое ила он оказался почти по пояс. Он поначалу даже испугался, что уйдет в ил с головой, как в трясину. Однако, нащупав ногами твердую поверхность, немного успокоился. Вдобавок ил и песок смягчили удар при падении, так что обошлось без увечий.
Петя был уверен, что ребята скоро хватятся его и быстро найдут, и потому решил не звать на помощь, — наверняка не услышат, — а выяснить, где очутился. На удивление саперная лопатка осталась при нем. Правда, падая, он выронил ее, и пришлось шарить в черной, вязкой, вонючей жиже, но поиск оказался успешным.
Упал Петя в углу помещения, большую часть которого скрывал слой ила и песка. С трудом передвигая ноги в густой жиже, он сделал два шага вглубь помещения и нащупал ногой ступеньку, ведущую вниз. Тогда Петя вернулся обратно и принялся ногами и лопаткой обследовать пол в своем углу. Вскоре лопатка наткнулась на какой-то предмет. Петя, морщась от острого зловония, наклонился, нащупал предмет рукой и с усилием поднял его. Это была скульптура — под многовековым слоем грязи с трудом угадывались контуры человеческой фигуры. Судя по весу, скульптура была металлической. И тяжелой.
Сердце в груди у Пети радостно затрепетало: «Неужели золото?» Если так, он продаст эту статуэтку, и все невзгоды и лишения его семьи окончены, а денег хватит… Ох, надолго хватит!
Тут он задумался. А ребята?.. Делиться? Надо бы. Однако дружба дружбой, а их двое против одного. Но с другой стороны — дружба есть дружба. В дружбу Петя все еще свято верил. Хотя в последнее время сам порой не понимал, почему… Должно быть, в силу привычки, да и воспитание сказывалось. Потому и друзей у него было всего трое: Костя и два друга детства, с которыми он виделся все реже и реже. Остальные — приятели, товарищи, знакомые.
К тому моменту, когда послышались голоса Марины и Кости, он так ничего и не решил насчет дележа добычи (на троих, пополам, фиг вам всем… а уж государству с его прожорливой оравой чиновников — фиг в любом случае).
Как Костя вытаскивал его, вместе с лопаткой и статуэткой, Петя даже вспоминать не хотел, — все это было нелепо, противно, глупо, натужно, врастопырку и враскоряку, с растерянностью, с дрожанием рук и ног, с застреванием веревки, с отборной мужской матерщиной и бабскими взвизгами и причитаниями. А уж как злющий Костя ругался, когда увидел, что выволок не только друга, но и ком грязи, который весил не меньше восьми-девяти килограммов, — этого Петя особенно не хотел вспоминать.