Остров живых
Шрифт:
– Тебе в Кронштадт надо или нет?
– Слушай, я сейчас вызову наших ребят из охотничьей команды. Убивать они вас не будут кровососов, но вот люлей наваляют. – Я начинаю искать альтернативные решения.
– Погодь, не возбухай. Я ж вижу, что тот раненый лежачий не из ваших. Очень тебе надо, чтоб разбирались всерьез? Ты за него отвечать будешь? И прошу-то малость. У тебя ж этих автоматов два, и не отчетные они – скорее из трофейных. У вас таких раньше не было.
– Ты про коротышки эти? Про «кедры»?
– Да я не знаю, как их называют, ну маленькие совсем.
– Ну ладно, пошли.
Когда мужик хозяйственно прибирает трофей и магазины к нему, появляется Ильяс. Объясняю
Прошу больничных по рации помочь сантранспортом. Обещают, что помогут, а когда выясняют, что перелом бедра, то обещают уже точно.
Ильяс что-то бухтит. Из его уханья понимаю, что он нашел не то знакомого, не то земляка и нас бы и без взятки пропустили, а так он вычтет «кедр» из моих прибытков.
Кстати, вот вопрос: а что у меня за прибытки? И как их считает Ильяс? Вот починят ему сусалы, спрошу. Побубнив и облегчив душу, Ильяс подмигивает хитро, отводит меня на корму и достает из кармана довольно солидную женскую косметичку.
Немного туплю – откуда она у него. Потом до меня доходит: явно, бестия, спер в кунге у Щуки.
Когда башкой колотился.
Еще раз подмигивает и роняет косметичку в воду за борт. Страшный человек! Олицетворение Немезиды.
В больнице сдаю с рук всех троих – документальное оформление на себя берет Ильяс, за что я ему благодарен, и собираюсь галопом бежать из приемного к Николаичу, но тут меня стопорят четко и жестко.
Ну да, глянув на себя со стороны, понимаю, что такое грязнючее чучело в больницу ни одна санитарка не пропустит и будет права. Мне выдают какой-то линялый синий халат сиротского вида, странные старомодные кожаные тапки с круглыми дырками невнятного орнамента сверху и благосклонно разрешают оставить свое шмотье в углу гардероба.
Замечаю, что у меня явно дрожат руки и во рту пересохло. Времени осталось совсем мало, и возбуждение растет, адреналин захлестывает – мне ж еще до аэродрома добираться. А он черт знает где. И вполне может быть, что и там возникнут какие-то недотыкомки.
С Николаичем перекидываюсь буквально несколькими словами и потом таскаю из-под его кровати мешки. Оказывается, что кроме трех ружей и патронов он еще припас некоторые полезные вещи: соль, сахар, спички, еще что-то, потом новый комплект одежи – мой-то первовыданный в магазине Николаича уже частью сгорел, частью в непотребность пришел. Почему-то выдает ПМ, патроны к нему, кобуру.
– Получается так, что ПБ ты лучше здесь оставь. Потом заберешь. И вот еще, свой АК оставь тоже. Этот в кабине самолета получше будет.
Врученный складень АКМС тоже не новый, но да, действительно поменьше габаритами. Магазины к нему рыжие, пластиковые, уже набитые. Но свои я разряжаю и забираю патроны с собой.
Навьючиваю все это на себя, с ужасом думаю, что еще внизу груза куча, не ровен час, не влезет в кабину все это, но меня останавливает усмехающийся Николаич.
Правильно, одеться мне стоит тут, не надо кошмарными носками и бельецом потасканным опять коллег пугать. Так поспешно я не переодевался со срочной службы. Наверное, спичка бы и до половины не догорела.
После полета мне надлежит явиться и отчитаться, что видел. И получить у Николаича же мешок с трофейными видеозаписями – смотреть буду тут, ночью в актовом зале. Это в случае удачного полета. В случае неудачного, тем более явиться. Наскоро прощаюсь и волоку все вниз. Ух, тяжело и рук не хватает!
Коллеги, а их собралось несколько человек на обеденный перерыв, смотрят на меня с интересом. Вот уж не понимаю
Оказывается, тут этих летунов знают как облупленных. Они местные, так что знакомых общих хватает. Потому у меня есть время перевести дух, выпить чашку чая и перекусить чем найдется. Все равно еще не прибыла машина, на которой меня подбросят. Она потом пойдет на форт Риф, а меня по дороге ссадят.
Помимо бутербродов с какой-то колбасой вроде докторской и печенья потчуют еще и тем, что интересного было.
Интересного много, но в основном все не так чтоб веселое. Успешно провели операцию по устранению непроходимости кишечника у гастарбайтера. Оказалось ранее никем из присутствующих не виданное – просвет кишки закрыл наглухо клубок аскарид. Справились в итоге, но получается, что еще и гельминтологическую лабораторию придется развивать, первые звоночки. Это ж в Канаду и Австралию, не говоря про Швейцарию, гастарбайтер-эмигрант должен был приехать здоровый, со специальностью, кое-какими деньгами и обязательно не имея криминального прошлого. Нашим гастарбайтерам можно было приезжать с туберкулезом, гельминтами и только с криминальной специальностью. Так что много чего расхлебывать придется.
Попытка провести операцию перевода в разумного морфа по «методу Мутабора» завершилась провалом: восьмилетняя девочка с укусом лица не прошла даже двух циклов, в итоге – банальный зомби, беспросветный. Правда, и на операцию она попала уже в терминальном состоянии – издалека везли, не успели.
Зато нормально стала работать флюорографическая установка. И с персоналом все срослось. Это отлично – по туберкулезу Питер всегда изрядно отличался, а последние годы у нас эта хворь цвела буйным цветом, да еще и давая формы, устойчивые к отработанным схемам лечения. Но так как болезнь немодная да еще и сугубо социальная, показывающая серьезное неблагополучие в обществе, то ее особо и не выпячивали. Благо делать это было просто: вот СПИД, гепатит – модные бренды, на борьбу с ними деньги бросать положено во всех демократических странах, ну и мы туда же. В итоге пациенты, а это в основной массе асоциальная публика, имели букет заболеваний, и когда помирали, то смертность записывалась по модным брендам. Интересно получалось – больных туберкулезом стало больше, а помирать от него стали меньше… Но все довольны.
Мне, к слову, намекают, что неплохо бы пройти на флюшку, провериться. Для медиков – льгота, а проходить обязательно. Я, конечно, вольный казак. Пока. Но скоро казачество будут прибирать к рукам и дисциплинировать, так что вообще пора бы и о будущем подумать, тем более что после уборки и быстрого ремонта еще и госпиталь в работу включится. Так что медики будут нужны.
Тут обед заканчивается, и коллеги с неохотой, но убывают по своим отделениям.
Намеки достаточно прозрачные прозвучали. Нет, не насчет флюшки, это-то как раз сделать надо: не раз убеждался, что эта банальная процедура позволяет много гнусного обнаружить как раз тогда, когда оно еще может быть вылечено. Не о флюшке речь. Речь о том, как дальше-то жить. Кстати, намек, что работать мне тут, уже не первый раз слышу. Ну да, работы у коллег сейчас вагон, а дальше еще больше будет. Вон многие отмечали, что во время войны вроде как и не болели, а как мир наступил, устаканилось все – болезни как накопленные вылезли.