Остров звезд
Шрифт:
Что до Хемингуэя, то он точно считает, что мистер Шорт задумал какую-то пакость, не сошлись характерами, так и сидит в одиночестве в своей студии, посмеиваясь над молодыми «талантами». А если нет, то думает, как выжать из нас побольше бабла и превратить в коммерческий продукт. Хем, конечно, хороший парень, но в нем нет той коммерческой жилки, что превращает музыку в деньги. Так и будет играть на своем басу всю жизнь, не оглядываясь ни на что другое.
Да и по Эрлу точно не скажешь, что для него что-то изменилось. Зверь, грубый
А я? А что я? Я огляделся вокруг, понимая, что не хочу больше никуда идти. Устал? Или что-то еще. Надо отправиться домой, включить фоновую музыку или телевизор с любимым «Discovery» и лечь на кровать. А потом, уткнувшись лицом в подушку, ожидать каких-либо новостей. Все равно каких. Знаете, ненавижу состояние неизвестности. Мой самый большой страх. Когда вроде бы все хорошо и успех обеспечен, но это еще не точно. Находясь на перепутье, самое долгое – ждать. Сердце заходится в неровном ритме, пульс дрожит. В такие моменты я чувствовал себя цирковым канатоходцем, когда малейший ветерок может обрушить вниз любые надежды на успех.
Что ж, действительно пора идти. Я поднялся с лавочки и неровной походкой – виски дало в голову – отправился восвояси, отмеривая шаги и притворяясь трезвым, что у меня плохо получалось. Пинал камни под ногами, оправдывая неловкие движения. Ладно, никто не заметит. Да и вряд ли кому-то было до этого дело.
Уже дома я свалился на диван, включив микс из любимых исполнителей, и прикрыл глаза, в очередной раз представив себя на сцене. Такая мантра: кому-то овечек считать, а мне – зрителей. Я представлял себя нотой в безграничной нотной тетрадке жизни…
Беспокойный сон, наполненный грезами и мыслями о нашем светлом будущем, прервал звонок. Я уже заканчивал очередную песню, выступая с группой где-то на Мальдивах, когда в мой сон ворвался настойчивый звук. Сначала я, было, принял его за писк комара. Но он усиливался, и парни на сцене крутили головами в непонимании. Я открыл глаза, сотовый елозил на полке, грозя свалиться на пол.
– Да? – в кромешной темноте лишь серебристый лунный диск был единственным источником света. Сколько же я провалялся в прострации?
– Не спишь, Кейси? – я узнал его, этот голос. Может, если бы это был Лайонел, я бы испугался еще больше. Но нет. Я шумно выдохнул и сел на кровать, покачиваясь от не выветрившегося виски.
– Чего тебе, Хем? – буркнул я. Все-таки он первым нарушил наш обет молчания. Я так и знал, в нем бурлило и кипело в последнюю нашу встречу в гараже, и кому-то надо было вывалить на голову свои
– Не знаю, что-то уснуть не могу, – усталым голосом пробормотал он, – понимаю, мои волнения ни к чему не приведут, но ничего поделать с собой не могу.
– Та же фигня, – признался я, – весь день шатался как умалишенный, пытался отвлечься… Когда уже этот чертов Вуду позвонит, почти неделя прошла?!
– Так и не звонил? – уточнил Хем.
– Нет.
– Все будет нормально, – он шаркнул носом.
– Ты уверен? Или так убеждаешь меня и еще себя до кучи? – я посмотрел на часы, большая стрелка стояла на без одной минуты час.
– Стараюсь верить. Потому что если мы облажались, то все зря. Ну или Шорт трепло.
– Вуду не понравился тебе с самого начала, – к чему разговор? Он что, опять хочет мне пожаловаться на Лайонела? Так я и так все знаю.
– Это да… – протянул он. – Тогда что дальше будем делать?
– Соберем еще денег, найдем другую студию, – я попытался взбодрить его. – Не переживай. Или продолжим выступать на пьяных вечеринках за выпивку…
– А ты не думал?.. – резко прервал он меня.
– Что? – вот уж выцепил из сна, а теперь отвечай на вопросы.
– Что ты себя переоцениваешь, и «Блудного сына» тоже?
– Ты действительно думаешь, что будь в городе еще пара гаражных групп, мы бы остались без работы?
– Не знаю, – он помолчал. – Но наша вакуумная жизнь безо всякой конкуренции может сложить неверное восприятие наших талантов.
– Ээээ. Даже мне не справиться с этим, – когда Хем начинает говорить мантрами, у меня начинает разыгрываться мигрень, – якажи проще.
– Дурак ты, – не даже показалось, что я увидел, как Хем почесал макушку. – На безрыбье и рак – рыба, так понятней?
– Понятно к чему ты клонишь. Типа, – я вдруг напрягся, – кого еще слушать, если слушать некого.
– Ну да, – он замялся, – не спотыкаемся через гитары и уже хорошо.
– А как же Вуду, ты думаешь, он тоже дурак?
– По мне, так Вуду не сможет отличить гитарную партию от хорового пения. Да Винчи был выше этого.
Ох, уж опять его присказка.
– Зато он умеет, как минимум, сводить пластинки, и у него есть своя студия и радиостанция. Своя, брат, подумай! Чего-то он в своей жизни уже добился.
– Я уже тебе говорил, и не меняю своего мнения, – отрезал он категорично.
– Хорошо, ты учился в Беркли и окончил с отличием, и тебя не раз хвалили.
– Они хвалят любого, кто идет на медаль, – Хем не отступал от своих принципов ни на шаг.
– Ну прекрасно. Тебе что, личное признание Джими Хендрикса надо, чтобы ты прекратил сомневаться в нашем таланте? – не выдержал я.
– Было бы неплохо, – я услышал, как он ухмыльнулся, – а потом скажешь, что он не хотел нас расстраивать.