Остров
Шрифт:
— Какие потрясения случились с тех пор, как я здесь?
— Ничего особенного в вашей части света не произошло. Как бы мне хотелось сказать то же самое и о нас!
— А что вас беспокоит?
— Наш ближайший сосед, полковник Дайпа. Начать хоть с того, что он заключил новую сделку с чехами.
— Гонка вооружений?
— На это отпущено шесть миллионов долларов. Я слышал сообщение по радио сегодня утром.
— Зачем ему это надо?
— Обычное дело: жажда власти, славы... Ему льстит, когда его боятся. Дома — террор и военные парады; ближайшие страны
— Великий Рендан? А что это такое?
— Вы задали верный вопрос, — сказал доктор Роберт. — Великий Рендан — это земли, которыми с 1447 по 1483 год правили султаны Рендан-Лобо. В него входили Рендан, Никобарские острова, около трети Суматры и остров Пала. Дайпа ставит перед собой задачу воссоединения земель.
— В самом деле?
— Да, он говорил об этом с самым серьезным видом. Впрочем, я не прав. Лицо багровое, перекошено, а голос срывается на визг: точь-в-точь как у Гитлера, наверное, пришлось долго тренироваться. Великий Рендан или смерть!
— Но великие державы не позволят осуществить экспансию.
— Возможно, на Суматре они его не потерпят. Но Пала — совсем другое, — доктор покачал головой. — К сожалению, Пала ни у кого не находится на хорошем счету. Мы не желаем здесь видеть ни коммунистов, ни капиталистов. И менее всего нам нужна всеобщая индустриализация, которую обе стороны хотят нам навязать — разумеется, по разным причинам. Запад желает этого, поскольку труд здесь необыкновенно дешев и доходы инвесторов будут соответственно высокими. А Востоку индустриализация нужна, потому что она плодит пролетариат, новое нераспаханное поле для коммунистической пропаганды, и — в дальнейшей перспективе — может привести к установлению еще одной народной демократии. Мы говорим «нет» вам всем, и потому нигде не популярны. Вне зависимости от их идеологии, все великие державы предпочтут контролируемую Ренданом Палу с ее запасами нефти независимой Пале. Если Дайпа нападет на нас, его осудят на словах, но никто при этом и пальцем не шевельнет. И когда он подчинит нас и пригласит нефтепромышленников, все будут очень довольны.
— Как вы собираетесь противостоять полковнику Дайпе?
— Все, что мы можем — это оказать ему Пассивное сопротивление. У нас нет ни армии, ни могущественных друзей, У полковника здесь имеется преимущество. Самое большее, на что мы способны, если он нападет на нас, — обратиться к Организации Объединенных Наций. Конечно, мы собираемся выразить протест полковнику по поводу его последней великоренданской речи. Мы выразим протест через нашего министра в Рендан-Лобо, а также заявим его великому вождю лично, когда он через десять дней прибудет на Палу с официальным визитом.
— С официальным визитом?
— Да, он приедет, чтобы отпраздновать совершеннолетие молодого раджи. Мы давно уже спрашивали, примет ли он участие в торжестве, но ответа все не было. Только сегодня стало наконец известно, что он приедет. Сначала состоится совещание на высшем уровне, а потом уже праздничный
— Скажу — великолепно. Я удостоился посещения царственной особы.
— Сюда приходил Муруган?
— Почему вы не сказали мне, что это ваш правитель?
Доктор Роберт засмеялся.
— Чтобы вы не попросили об интервью.
— Я не стал просить об интервью. Ни его, ни королеву-мать.
— Здесь также была рани?
— По указанию своего Внутреннего Голоса. И, будьте уверены, Внутренний Голос направил ее в нужное место. Мой босс, Джо Альдехайд, один из ее ближайших
Друзей.
— Она рассказывала вам, что пытается пригласить его сюда для разработки нефтяных промыслов?
— Еще бы!
— Мы отвергли его последнее предложение менее месяца назад. Об этом вам тоже известно?
Уилл, радуясь, что может ответить на вопрос доктора искренне, признался, что ничего не знает. Ни Джо Альдехайд, ни рани не рассказывали ему о недавнем отказе.
— Моя работа скорее относится к производству целлюлозы, — уже менее искренне заметил Уилл, — а не к добыче нефти.
Они помолчали.
— В каком статусе я у вас пребываю? — спросил наконец Уилл. — В качестве нежелательного чужака?
— Нет. К счастью, вы не торговец оружием.
— И не миссионер, — добавила Сьюзила.
— Или нефтепромышленник — хотя на этот счет вас можно обвинить в соучастии.
— И не разведыватель урановых месторождений, насколько нам известно.
— Все вышеперечисленные, — заключил доктор Роберт, — являются нежелательными лицами первого разряда. Журналисты относятся ко второму. Мы никогда не приглашаем их на Палу, но если таковой случайно окажется здесь, он не подлежит высылке.
— Я бы желал, чтобы мне позволили пробыть здесь как можно дольше, — сказал Уилл,
— Можно спросить, почему?
Уилл поколебался. Как тайный агент Джо Альдехайда и как репортер с неутоленной страстью к настоящей литературе, он хотел бы остаться подольше, чтобы договориться с Баху и заработать год отпуска. Но были и другие причины, о которых можно было сказать открыто.
— Если вы не возражаете против личных признаний, то я скажу вам.
— Валяйте, — позволил доктор Роберт.
— Дело в том, что чем больше я знакомлюсь с жителями Палы, тем больше они мне нравятся. Мне бы хотелось получше узнать вас. А попутно, — сказал он, взглянув на Сьюзилу, — я, возможно, узнаю лучше и себя самого. Сколько времени мне разрешат здесь оставаться?
— Пока вы не поправитесь и не окрепнете настолько, чтобы ехать. Но если вы всерьез заинтересовались Палой, всерьез заинтересовались собой — срок пребывания, наверное, удастся продлить. Или нам не следует этого делать? Как ты считаешь, Сьюзила? Ведь мистер Фарнэби работает на лорда Альдехайда.
Уилл хотел было запротестовать, вновь заявив, что его работа больше относится к производству целлюлозы, но слова застряли у него в горле, и он промолчал. Прошло несколько секунд. Доктор Роберт повторил свой вопрос.