Остров

Колосов Дмитрий

— Непревзойденный наглец!

Затем он поразмыслил и понял, что неправ. Тот, кто сидел на передатчике, не был наглецом, он был очень расчетливым и уверенным человеком. Уверенным в себе, в силе логики, людской глупости и беспечности.

И номарх принял предложенную ему игру. Сначала он грешил на Давра, но тот оказался чист как агнец, наушничая Командору по общей связи. Соглядатаи номарха следили и за Изидой, и за Гиптием, и снова за Давром. Следили круглосуточно, так как вначале Кеельсее принял на веру версию об отложенной на срок авторадиопередаче. Он и сам когда-то баловался подобными штучками. Но в эфире

шел не доклад, шел диалог, а это исключало возможность передачи заранее записанного донесения. Затем умер Давр, отбыли в Куне Изида и Гиптий, но передачи не прекратились. С вызывающей уважение педантичностью — ровно в 18.46 по атлантическому времени.

Запищала морзянка. Кеельсее невольно вздрогнул. Сегодня утром он усовершенствовал пеленгатор, начавший в эту минуту распутывать паутину сигналов. Монитор давал картинку: схема дворца с бегущим по ней крохотным солнечным зайчиком — лучом пеленгатора. «Зайчик» описывал причудливую эллипсоиду, сужая круг поиска. Область, замкнутая бегущей линией, уменьшилась до размеров апельсина, затем кольца и, наконец, превратилась в точку, неподвижно пульсирующую на одном месте. Кеельсее был, готов ко всему, но не к этому — сигнал шел из его комнаты.

Мгновение номарх размышлял. Но все же он был когда-то контрразведчиком, очень неплохим контрразведчиком, асом, сумевшим пробраться на альзильскую военную базу в Ферьресе и сферографировавшим коды и шифры альзильских радиопередач. Атлантида тогда выиграла 38-ю войну с Альзилидой. Без единого погибшего солдата-атланта. Это была война, выигранная им, Кеельсее! И тогда было труднее. Да неужели он уступит сейчас!

Кеельсее не спешил с поисками. Он не вскочил и не стал метаться по комнате, круша мебель и стены в поисках передатчика. Выиграть этот бой должна была логика, его профессиональный опыт и знания. Он должен был поставить себя на место этой хитроумной собаки и найти искомое, как будто он спрятал это сам. Раздумья длились довольно долго. Диалог в эфире вступил в решающую фазу. Агент изложил свое донесение и теперь выслушивал приказы, изредка вставляя короткие реплики.

Номарх встал из-за пульта управления радаром, подошел к противоположной стене и резко сдернул с вбитого в нее крючка букет сухих цветов. Хрустящие лепестки усеяли пол. Номарх нежно, словно лаская, трогал медный крючок, затем обхватил его пальцами и потянул. Крючок не поддавался. Кеельсее потянул сильнее, еще сильнее — на лбу набрякли жилы. Наконец на камне, стены возникла крохотная трещинка, щелкнула мраморная крошка, и крючок послушно вылез наружу. К его основанию, как и предполагал Кеельсее, была прикреплена медная спиралька-антенна.

Кеельсее был доволен собой. Антенна наверняка была выведена в одно из соседних помещений, скорее всего в дворцовое хранилище, где было немало темных закоулков. Если он бросится сейчас на поиски, таинственный радист ускользнет. Внезапно губы Кеельсее скривились в довольную гримасу. Он знал, что делать. Несколькими быстрыми движениями ножа-стилета он вскрыл монитор, разбил один из генераторов и стремительно раскрутил медную проволоку, один из концов которой был наброшен на крючок, второй присоединен к резервному, полному электрической мощи генератору. Щелкнул тумблер переключателя, и разряд огромной мощности ушел по спирали куда-то в недра дворца. Ловушка захлопнулась. Можно было забирать добычу —

взорвавшийся передатчик: или один, или, если у кого-то сегодня большой день невезения, вместе с его незадачливым хозяином.

Призывая к себе дежурящих у дверей гвардейцев, Кеельсее шагнул на сумрачную, мрачную лестницу, ведущую в дворцовые подвалы.

* * *

Мощный электрический заряд воспламенил передатчик. Небольшой закуток между тюками ткани мгновенно затянуло вонючим синтетическим дымом. Но человек, ведший радиосеанс, был готов к подобному развитию событий. Облаченные в тонкие резиновые перчатки руки сноровисто выдернули проволоку антенны, заменили сгоревший предохранитель. В гнездо вонзилась вилка резервной антенны. Человек не собирался обрывать передачу. Его рука легла на ключ и быстро отстучала:

— Он догадался. Попытка вывести предохранитель электрическим разрядом.

— Понятно, — откликнулся невидимый собеседник. — Заканчивай передачу. Завтра на прием не выходи. Нет необходимости. Привет черным. Пока.

— До свидания, хозяин.

Передача оборвалась. В темноте послышались голоса рыщущих по хранилищу гвардейцев.

— Дымом тянет…

— Он где-то здесь!

— Схватить его! — Голос Кеельсее. — Кто возьмет его живым или мертвым, получит сто золотых колец и новый дом впридачу!

Человек растянул в неслышной усмешке узкие губы. Правая рука его уверенно поймала другую волну, а затем отбила короткое сообщение.

— Все нормально. Дело идет к удачному завершению. Хозяин передает привет. Беспокоюсь: не потребуется ли ему помощь? На меня идет охота.

Ответ последовал незамедлительно.

— Уходи. Спасибо за привет. Не беспокойся, хозяин выпутается сам. Подготовь объект к взрыву. Черный.

Закончив прием, человек освободил рацию от антенны, сунул ее в футляр. Голоса стражников зазвучали совсем близко, за поворотом штабеля бочек с маслом. Человек отодвинул легко ушедшую в сторону плиту и провалился сквозь землю. Спустя несколько мгновений он был на поверхности — в дворцовом саду.

Кеельсее обнаружил в конце концов потайной лаз, но первый же гвардеец, прельстившийся обещанной наградой и рискнувший шагнуть под землю, был пронзен отравленным копьем. Это копье привело в действие, как выразился про себя Кеельсее, механизм самоуничтожения. Каменные плиты, подпиравшие свод таинственного хода, осели, давая путь неисчислимым грудам песка. Прошло мгновение — и на месте нашедшего страшную смерть гвардейца колыхалось песчаное море.

Дождь смывает все следы…

Песок делает это не хуже.

* * *

Вода была черной и пугающей. Маслянистые блики луны порождали таинственность и чувство кошмара — словно под ногами был не двадцатиметровый пласт воды, а бездонная, населенная чудовищами и ночными призраками, пропасть.

Вокруг стоял непроглядный мрак. Лишь впереди тускло светили несколько крошечных огоньков — то были сторожевые корабли вражеской эскадры.

Мерно загребая руками, Юльм пытался понять, как же он дал втянуть себя в эту безумную авантюру. Когда Русий вдруг предложил напасть ночью на вражеский флот, Командор тут же обозвал его безумцем. Но согласился Динем, еще не утоливший своей мести за поражение в морском бою. И тогда Юльм помимо своей воли автоматически произнес: