Остров
Шрифт:
Сотник, возглавлявший недовольных, заколебался. Ему казалось неразумным оставлять атлантов свободными. Но слава их ужасного оружия вселила робость в душу кефтианина. Он сделал вид, что такой поворот событий его вполне устраивает, властным криком развернул колонну и направил ее назад, к морю. Он уходил, и его подмывало оглянуться, бросить последний взгляд на горстку храбрецов, решивших сделать то, что отказалась делать целая армия. Но он сдержался и не оглянулся.
Лазерный импульс вышиб Амукона из колесницы. Щит и крепкий доспех поглотили его, Амукон отделался испугом и исцарапанной задницей.
Поле боя было густо завалено трупами. Трудно было определить, кого же погибло больше. Кемтянин лежал на сыне Кефтиу, отрубленные головы смешались с отсеченными конечностями. Черная земля жадно пила сочащуюся кровь. Хрипло стонали раненые. Их пересохшие глотки требовали воды. Воины не обращали внимания на стоны. Деловито бродя между грудами тел, они добивали раненых кефтиан, срывали кольца и цепи, а заодно меняли свое мягкое медное оружие на прекрасные бронзовые мечи и копья погибших врагов. Плетеные щиты заменялись на металлические. Воины с восторгом показывали друг другу изящно выдавленного на красном металле пардуса. Оружие было сделано очень искусными мастерами.
Немедленно прекратив грабеж, Амукон приказал командирам выстроить войско. Те криками, а кое-где и побоями, согнали воинов в одну кучу. Номарх приказал рассчитаться на сотни и выступать в поход. Воины погибшего Себу были включены в войско номарха Мендеса. Сам Себу с отсеченной страшной молнией головой лежал у ног Амукона. Со всех сторон сыпались доклады и донесения. Начальник колесниц доложил, что лишь двенадцать колесниц смогут принять участие в следующем бою. Остальные или разбиты, или повреждены. Из этих двенадцати девять были колесницами Амукона. Узнав об этом, номарх довольно зажмурился: теперь остальные номархи долго не посмеют поднять голову. Особенно, если он захватит ном Себу. В голове Амукона роились радужные перспективы. Битва с кефтианами оказалась не только небезрезультатной, но и крайне выгодной. Строя планы, номарх стойко терпел боль в ушибленной груди, пока оруженосцы меняли ему панцирь.
Облаченный в новые доспехи Амукон был водружен на колесницу и приветствовал восторженно ревевшее войско. Затем рука номарха взметнулась по направлению на север, и войско, забыв о ранах и усталости, двинулось за своим, победоносным вождем. На врага!
Враг оказался ближе, чем предполагал Амукон. Не пройдя и десяти стадиев, передовой отряд наткнулся на небольшую кучку кефтианских воинов, спокойно ожидавших врага на невысоком холме около дороги. Это было спокойствие смертников. Амукон оценил его. Он созвал к себе командиров.
— Они хотят умереть. Помогите им в этом.
Воины развернулись в неровные шеренги, утопая в желтом песке, полезли на холм. Номарх подозвал писца и велел тут же запечатлеть для потомков славные деяния великого номарха Мендеса Амукона. Он спешил попасть в историю. Несколько штрихов обмакнутой в краску палочкой — и Клио приняла номарха в свои объятия,
Тесно, плечо к плечу, готовились атланты, марилы и кефтиане встретить врага. Их было мало, кемтян — сотни и сотни, но храбрость и умение часто решают судьбу боя. Связавшись с Командором, Инкий обрисовал ситуацию и попросил поторопиться с подмогой.
— Иначе тебе только останется назвать эту страну моим именем! — пошутил он.
Голос Командора
Враги охватывали песчаный холм полукругом. За спиной атлантов был крутой гребень бархана, что позволяло не опасаться за тыл. Первые воины Амукона уже достигли вершины холма. Двое из них пустили стрелы, остальные с воплем кинулись на атлантов. Юльм разрядил в нападавших бластер, и десять изуродованных тел испятнали желтый ковер холма. Остальные мгновенно откатились.
Кемтяне молча смотрели на изуродованные лазером трупы. В первом сражении луч лазера растворился в горячке боя. Мало кто из них успел оценить его силу. Большинство из тех, кто видели его, остались лежать у стен города, остальные вперед не лезли, благоразумно держась золотой середины. Тем временем задние напирали и, как ни остерегались самые прыткие подставлять себя под удары молний, их ноги скользили все ближе и ближе к роковой черте, которую намечали изуродованные обугленные трупы. Наконец они не выдержали и вновь бросились вперед. Юльм принял на себя удар левой части нападавших. Бластер даже вскипел. Около полусотни человек кровавыми обрубками рухнули на песок перед атлантами. Остальные отхлынули.
Марилы во главе с Инкием приняли удар второй половины врагов. Холм потонул в яростном хаосе боя. Бронза рубила бронзу. Глубокие шрамы иссекли могучих пардусов, украшавших щиты сражавшихся. Кемтяне были разбиты и отброшены. Песок мгновенно впитал кровь.
Инкий подсчитал потери. Погибли пока всего два марила и четыре кефтианина, но многие из воинов были ранены, и жизнь начинала уходить из них, вытягиваемая жаркими лучами солнца. Инкий смочил горящий лоб горстью воды и отдал флягу раненым. Больше воды не было. Ярко светило солнце, раскаленный воздух обжигал легкие. Они продержались всего полчаса.
Командор в бешенстве бил кулаком по хилому дощатому столу. Впервые атланты видели его в такой ярости. Стол отплевывался мелкой трухой, а Командор продолжал бушевать.
— Нет, нет и нет! — яростно кричал он — «Марс» ни за что не пойдет к ним на выручку. Об этом не может быть и речи. Корабль лишится последних запасов энергии, и мы будем скованы по рукам и ногам. И эти дикари узнают, что мы собой представляем — Последняя мысль волновала его больше всего. Командор помешался на своей идее отторжения Землей инопланетных пришельцев. Он готов был пожертвовать чем угодно, даже жизнями атлантов, лишь бы все шло согласно его плану.
Вокруг него, сжав кулаки, стояли Эвксий, Гир, Кеельсее, Сальвазий, Гумий и Бульвий. В углу, прикинувшись ветошью, сопел Тромос. У дверей небольшого домика, служившего временным жилищем экипажей десантного катера и гравитолета, стояли еще несколько мужчин и женщин. Они не смогли поместиться в маленькой комнатушке и жадно ловили звуки, доносящиеся изнутри. Нервы у всех были напряжены до предела.
— Проклятье! — не выдержал Гумий — Если мы не поможем им, они погибнут. Как мы сможем после этого смотреть друг другу в глаза? Может, ты, Командор, и прячешь свои глаза, потому что на твоей совести немало таких жертв?