Острова и капитаны
Шрифт:
— Школу прогуливать? — хмыкнул Толик.
— Нет! — Гай подскочил. — Ни за что на свете! Ася договорится со своей классной! Толик… я бы одни пятерки здесь…
Надежда уже не искоркой сверкала, а горела ярким фонариком. Гай даже позволил себе слегка дурашливый тон:
— Я бы стал образцом успеваемости… и этой… кротости.
— Неужели не соскучился по дому?
— Ох, соскучился. Иногда даже… хоть пешком беги. Но все равно! Толик, мне здесь надо еще! У меня причины.
—
— Ты думаешь, я из-за Аси? — в упор спросил Гай. — Ну и… Но не только. Много всего… Одного мальчишку надо встретить, внука бабы Ксаны. Он лишь к первому сентября приедет.
— А он-то тебе зачем?
— Наверно, он про бюст знает… Ну, кто там изображен.
— Но ведь ясно же, что не Головачев.
— А может… вдруг Алабышев?
— Ну и фантазия у ребенка, — сказал в пространство Толик.
— А что! Бывают же всякие совпадения, сам говорил. Ты вот, например, здесь своего Шурика встретил. Разве не чудо?
Толик усмехнулся и медленно проговорил:
— Да, встретил… Шурика и благодари.
— За что?! — подскочил Гай.
— У них, видите ли, выход в море на съемку задерживается до начала сентября… «Ах, как мы без Гая? Ах, уже со сценаристом согласовали этот эпизод! Не губите гениальный финал фильма…» Даже билет сам переоформить обещает…
Встав на голову, Гай зацепил ногами стол и сшиб утюг.
— Это и есть образец кротости, — печально сказал Толик. И огрел Гая глажеными брюками.
К Асе Гай прибежал только около семи часов.
— Ты где пропадал?
— С Толиком на почтамт ходили, Среднекамск по срочному тарифу вызывали… Ох, Аська, досталось нам от мамы!
— Значит, остаешься? — расцвела она.
— Ты думаешь, это легко было?.. А мама потом даже всхлипывать начала по телефону. Я уж совсем решил, что ладно, поеду домой. А потом вспомнил: фильм-то…
— А что — фильм?
Гай поведал про удачу с задержкой киносъемки.
— Теперь, даже если в школу не возьмут, все равно придется остаться.
— Возьмут, не радуйся…
Марина Викторовна жила в двухэтажном доме на углу Бакинской, Ася и Гай нашли ее во дворе. Асина «классная» развешивала выстиранное белье. Была она молодая, коротко стриженная и в своем спортивном костюме походила на учительницу физкультуры, а не истории. Асе она обрадовалась, а заодно и Гаю. Они помогли ей развесить на веревке тяжелую клетчатую скатерть.
Насчет занятий в школе Марина Викторовна сказала, что пусть старший брат Миши Гаймуратова напишет заявление. А когда Миша будет уезжать, ему заверят дневник с оценками, вот и все. И улыбнулась:
— Надеюсь, оценки будут приличные.
Гай
— А правда, что можно без формы, вот так?
— Ну, совсем «так», наверно, не стоит. Галстук надо бы надеть. Пионер ведь? Вот… И, конечно, подстричься. У нашего директора отношение к прическам строгое.
— Ой, а стричься как раз нельзя, — встревожился Гай. — Режиссер не велел. Я им там с волосами нужен.
— Да? Ну, решим как-нибудь и этот вопрос… Пойдемте ко мне ужинать, а? Я сегодня одна, муж на репетиции в оркестре, Витька у мамы… Блинчиков с медом хотите? Вижу, что хотите, пошли, пошли. Только жарить будем вместе.
Толик предупредил Гая, что вернется поздно и что «пусть впечатлительный ребенок не изводится, а спокойно дрыхнет».
— На здоровье, — согласился счастливый Гай. — Гуляй хоть до утра. Только не связывайся больше с хулиганами.
— Это пусть они со мной не связываются…
— Привет Алине Михаевне, — сказал Гай и слегка покривил душой: — Она мне оченьпонравилась.
На самом деле он не знал, понравилась ли ему невеста Толика. Что тут скажешь, если и разглядеть-то не сумел как следует? Впрочем, Толику виднее…
Вечером Гай не тревожился, но и не спал. Дождался, когда Толик вернулся.
— Что не спишь?
— Думаю, — сказал Гай.
— О чем, не секрет?
— Так, обо всем… Толик, а почему ты считаешь, что это не может быть бюст Алабышева?
— А почему — его? Во-первых, в Севастополе были тысячи героев…
— Ну а вдруг все-таки?
— … А во-вторых, Алабышев, скорее всего, вымышленный герой. Курганов его просто придумал.
— Значит, ничего не было? — огорчился Гай.
— Чего «не было»?
— Ну… как он ребят спас…
Толик сел на край скрипучей раскладушки Гая.
— Такое-то как раз было. И люди вроде Алабышева были. На гранаты кидались, ребятишек прикрывали и товарищей своих… Я когда в первом классе учился, в соседней школе был случай. На уроке военного дела граната оказалась не учебная, а боевая. И военрук, фронтовик-инвалид, тоже грудью на нее… Ребята кругом были…
Гаю стало зябко, и он сказал с непонятной виноватостью:
— Это, наверно, не всякий может. Только герой…
— Наверно, — сказал Толик.
— Даже представить нельзя, что человек думает, когда вот так… последние секунды…
— Этого никто не знает, — сумрачно сказал Толик. — С кем такое случается, тот потом не расскажет… И вообще, спал бы ты. Что за мысли на ночь…
— Это потому, что мы сегодня с Асей были где снежный бастион стоял…