Острова испытаний
Шрифт:
– Кто такие?
– Эти, как их… – замялся боцман, вспоминая фамилию. – Братья Фристон.
От злости первый помощник пнул башмак, но он даже не шелохнулся: все трое удивленно переглянулись. Тогда капитан пожертвовал своим ботинком, отливающим при свете идеальной белизной, и тоже старательно приложился, но и на этот раз они остались на месте. Такую откровенную наглость выставленной за дверь обуви начальство не могло вынести: последовал нервный стук в дверь, спустя несколько секунд она испуганно распахнулась – уж не пожар ли? И тогда командный состав стал свидетелем неприглядной картины под
– Что-то на притаившихся мышей они не похожи. Скорее, свиньи.
После этого каждый из проверяющих вылил на нерадивых матросов, застывших как истуканы в полном недоумении, столько заслуженной грязи – особенно в этом преуспел словоохотливый и хорошо подготовленный боцман, – что нормальные люди давно утонули бы в этом потоке помоев, но только не братья, которые так закалились в местах лишения свободы, что стали непотопляемыми. В заключение односторонней воспитательно-профилактической «беседы» по душам раскрасневшийся капитан потребовал строго наказать виновных. Чтобы другим неповадно было! Он продолжил осмотр, а взбешенный боцман задержался и, сопровождая свою впечатляющую речь звериными рыками, размахивал угрожающими кулаками.
К сожалению, Джонни этого не видел, зато прекрасно слышал. И не только эту прелюдию, но и бурное продолжение, состоявшее из взаимных упреков и оплеух. Более агрессивным оказался пострадавший Фреди, который никак не мог отодрать свои заношенные штиблеты от пола. Конечно же, он во всем обвинял своего мстительного брата.
– Ты не только крыса, но и порядочная сволочь. Скажи, ну чем тебе помешали мои безобидные башмаки?
– Да не я это.
– В чем они перед тобой провинились? У, паскуда, я тебя когда-нибудь прибью.
Фреди со всей силы дернул один башмак и рассвирепел еще больше: подошва вместе с каблуком осталась на полу, а всё остальное в его руках. Церемониться со вторым не было смысла: ремонту всё равно не подлежит, поэтому придется покупать новые.
– Дуй в магазин, пока я отдеру их.
– Почему я?
– Потому что за твой счет.
– Да я же, как ты, спал. Может, ты вчера где-то вляпался во что-нибудь, а сегодня не помнишь.
– А почему тогда они оказались в коридоре? Твои-то где – на месте! А мои, значит, гуляли, гуляли ночью как блудливые коты, потом вернулись и сразу так красиво застыли у порога, что ни за что не оторвать.
– Фреди, ты не их вини, а себя: еще неизвестно, где ты без меня шатался. А разулся, чтобы не пахло в каюте… и сразу шмыг в постель.
– А почему тогда я ничего не помню?
Сияющий Джонни охотно подсказал им, но его не услышали:
«Вино – причина, виновность – следствие».
Зато Билл пытался ему доходчиво пояснить:
– Крупные ссоры запоминаются тем, что потом никто не может вспомнить повод. К тому же не надо лопать все напитки подряд: когда их мешаешь, в голове получается мешанина, а она отрицательно влияет на твою дырявую память.
– Да мы вроде вчера немного, – на этот раз уже Фреди оправдывался.
– Для кого-то, может, и немного, – Билл взглянул на себя в зеркало и ужаснулся: «У меня такой
– Чтобы быть приличным человеком, надо получать приличную зарплату. А сколько мне платили? Поэтому пошел воровать, грабить… Слушай, Кощей, неужели ты считаешь себя «приличным»? И где же ты стал таким? Уж не на нарах ли?
– Да, считаю. Стоя в приличной очереди, хочется занять в ней достойное место. И я его заслужил своими лишениями!
Затем он задумался и сразу припомнил выражение: ничто так не пристает к человеку, как грязь и прозвища, но решил не отвлекаться от поднятой темы.
– А всё хорошее я впитывал с молоком матери. А потом занимался самовоспитанием, неважно где, главное, наглядный результат!
– Я так и вижу тебя, когда ты из грязи шагнул в лорды! – съязвил Фреди. Затем, сопя себе под нос, он привстал и угрожающе сжал дрожащие от нетерпения колотушки.
– Так меня, выходит, не тем молоком поили?
– Похоже, брат, что козлиным, раз до сих пор от тебя разит. Такая вонь!
За тонкий намек относительно косвенной причастности старшего брата к семейству козлов пришлось Биллу ответить по полной программе, что не прибавило свежести на его и без того вечно унылом и сером лице. Правда, и агрессивный налетчик получил пинок в пах, после чего долго со стоном отлеживался в скрипучей кровати.
Взгляд Джонни устремился на часы: пора идти. Оставив магнитофон включенным, он побежал на завтрак, чтобы как можно быстрее вернуться: душа жаждала продолжения «радиоспектакля» за стеной. Когда вернулся, оттуда доносились уже совсем другие интонации.
– Билли, и долго ты будешь валяться? Я гляжу, ох и любишь ты дурака валять!
– А ты не гляди, как я тебя презираю.
Когда боль немного утихла, Фреди снова начал отдирать подошвы от пола, однако клей схватился намертво. Только с помощью специального растворителя удалось очистить линолеум и избавиться от неслыханного позора и ехидных насмешек со стороны невольных очевидцев.
Глава 22
Помирились братья только утром, поскольку ночью не жалели эмоций и свои глотки, чтобы с помощью храпа высказать друг другу всё, что накипело и наболело. Даже сыщик несколько раз просыпался от голосовой канонады и слышал через чувствительную стенку, как захлестывали их агрессивные эмоции.
С облегчением покинув туалет, помятый, словно снова побитый, Билл с ужасом разглядывал себя в зеркало.
– Уж лучше пусть на роду будет написано, чем на физиономии, – признался он, делая примочку мокрым полотенцем.
Сморщенный от боли в голове и по всему телу Фреди с трудом разбирался с недавним прошлым: накануне, вот таким же ненастным утром они слегка заглянули в завтра и только к вечеру с трудом вернулись из запойного вчера. А где же они находились всё остальное время? И где пребывают сегодня? Ответ так и не нашелся, пришлось прибегнуть к красноречию, полагая, что это его главный козырь:
Конец ознакомительного фрагмента.