Острова на горизонте(изд.1984)
Шрифт:
В большой комнате, где лежал капитан Френсис, неярко горела настольная лампа. Я взял ее, подошел к постели. Раскинув руки, капитан спал. Одеяло, обнажая широкую грудь и повязку, сползло на пол. От света лампы тускло сверкнул медальон на тоненькой золотой цепочке. Он был открыт. Может, капитан просыпался и смотрел на то, что находится в нем? Я потрогал лоб спящего, температура была нормальной. Рика стояла рядом, я слышал ее дыхание.
— Хочу поглядеть. — Рика протянула руку к медальону. — Он никому, никогда не показывал.
Она положила медальон на ладонь, а я приблизил лампу. Там, внутри, было две маленькие
— Это его пароход. «Марта Гросс», — сказала Рика и закрыла крышку медальона. — Пойдем, я замерзла. Ты посиди возле меня, ладно? Расскажи о себе, хорошо? Мне отчего-то сегодня грустно.
— Хорошо. Мне тоже что-то не очень весело. А где моя койка?
— Бери лампу.
Я накрыл капитана одеялом. Поправил подушку.
Свет скользнул по стенам, картинам, модели корабля.
Скрипнули петли двери. Еще одна большая комната, заставленная койками с одинаковыми одеялами. Я взглянул на Рику.
— Это помещение для пострадавших, — сказала она. — А вот это моя комната. А рядом — твоя. Зайдем.
Она потянула ручку. Я поднял лампу и увидел небольшую комнатушку с окном на океан. Стол. Шкаф. Деревянная кровать у стены, мой саквояж на столе.
— Спокойной ночи, да? — спросил я девочку.
— Я, наверно, сегодня не засну, — ответила она.
— Ну вот еще, «не засну»… Послушай-ка, хочешь, я тебе что-нибудь подарю? На память, — сказал я и, подойдя к столу, открыл саквояж.
В одном из его отделений лежала небольшая, но очень красивая раковина каури. Несколько лет назад мне довелось побывать на вулканическом острове Реюньон, и я нашел ее там, на пустынном, каменистом берегу. Протянул раковину Рике:
— Держи.
— Ой, какая она блестящая! — сказала Рика, внимательно разглядывая раковинку, и приложила ее к уху. Прислушалась. Снова принялась разглядывать, сказала удивленно: — Где-то я такую видела, а где — не помню. Или мне кажется так? Проводи меня и посиди со мной, а?
Ее комната была еще меньше, чем моя. Рика нырнула под одеяло, а я сел на край кровати. Ветер стихал. Черные тучи лопнули, расползлись, как старая гнилая материя, показались звезды и луна. В комнате уютно стрекотал сверчок, пахло керосиновым теплом и пряными сухими травами.
Послышались чьи-то шаги… Под окном заскрипел гравий. Кто это? Рика встрепенулась, глянула в темное стекло, натянула одеяло на плечи. Сказала, понизив голос:
— Это мальчик с котенком.
— Какой еще мальчик… с котенком?
— Ну тот. Из океана.
— Спи, глупышка, о чем ты?
— Он часто ходит под окнами дома. Подойдет, привстанет и заглядывает в комнату. Хо-лодный такой, за-амерзший… И котика на руках держит, — спокойно проговорила Рика и зевнула, прикрыв рот ладошкой. — Он всегда после шторма… А после сильной бури они тут все толпами ходят… Все погибшие. И тогда капитан и Джо крепко-крепко запирают двери. Капитан мне говорил, что и жена его ходит. Вся голубая-голубая. И волосы у нее до земли. Отросли за эти годы, но только не черные, как были, а зеленые, словно водоросли. Ну, иди спи.
— Спокойной ночи, Рика.
Неспокойная была ночь. Стонал капитан Френсис, пытался подняться и куда-то уйти. Я успокаивал его, давал пить и поправлял одеяло, которое он сбрасывал на пол. Ветер
Вроде бы я даже постучал в стекло: «Эй, моряк!» И тот повернулся, кивнул мне. И прошел мимо, а волны набежали на песок и всосались в его следы, а потом отхлынули, и следы исчезли. И многие другие где-то и когда-то погибшие моряки шли вдоль по берегу. И одиночки, и группками. Шли легкие, невесомые, прозрачные, будто из стекла или тумана. Сколько их! Я прижимался лбом к стеклу и вглядывался в лица, пытаясь найти знакомые черты: три года назад погиб в океане мой приятель Валя Комков. Может, и он бредет мимо дома, в котором я ночую?
Посреди ночи из комнаты Рики послышался крик. Я открыл глаза. Вытер лоб. Фу, приснилось же!.. Кто-то кричал или мне показалось? Завернувшись в одеяло, я пошел в комнату Рики.
Девочка сидела на постели. В лунном свете лицо ее казалось необыкновенно белым, ярко и четко выделялись широко раскрытые, полные ужаса глаза. Увидев меня, она рванулась, протянула руки.
— Что с тобой, малышка?
Она вся дрожала.
— Приснилось что-нибудь, да? Вот и мне…
— Ра-аковинка, — испуганно проговорила она. — Я вспомнила или мне приснилось?
— Что ты вспомнила?
— Нет-нет… Ничего.
Она заплакала. Я сидел рядом. Потом услышал, как она облегченно вздохнула и стихла. И я ушел к себе.
Ржание лошади. Смех. Чьи-то голоса. Топот ног. Я открыл глаза. В распахнутое окно упруго вливался морской воздух, шевелил занавески. Ярко светило солнце. Шмель летал по комнате и туго гудел, как маленький самолет. Потянулся за часами: уже восьмой час? Проспал такое утро? А как-то мой капитан Френсис? Рика… Что она вспомнила? Мальчик с котенком… Я его видел совершенно отчетливо: коротенькая курточка, руки, вылезшие из рукавов. Если бы у меня был сын, он бы тоже, наверно, любил природу, животных, птиц, котят. Я б воспитал его добрым и смелым. Я рассказывал бы ему про далекие страны, про то, какая зеленая-презеленая вода в Индийском океане, и про Малай-базар в Сингапуре. А если бы девочка, она была бы такой, как Рика. Я бы сам укладывал ее спать, рассказывал ей всякие морские были-небылицы, собирал на далеких островах красивые ракушки, делал из них ожерелья и дарил бы Рике или Катеньке, Анечке…