Острова на горизонте(изд.1984)
Шрифт:
— Теперь… скорее к озеру!.. В дюны не успеем! — Лицо ее горело красными пятнами, на щеке багровела царапина. Дернула меня за руку: — Бежим! Потопчут!
И тут я почувствовал, как тяжело колыхнулась земля. Поглядел вправо. Табун несся в нашу сторону. Развевались гривы и хвосты, лошади стлались над землей, они будто стремительно плыли в зеленых волнах травы.
Рика что было силы рванула меня за руку и побежала к озеру. Я бросился следом. Гул копыт накатывался. Мне казалось, что на своем затылке я чувствую жаркое дыхание лошадей. Под ногами
— Ну что? Будешь один уходить?
— А чего они?
— А они дикие! И тут… тут их владения! А ты — чужой!
Лошади плотным косяком стояли на берегу. Я видел их пылающие глаза, вздрагивающие ноздри. По шерстистым бокам и шеям пробегали нервные судороги.
— А не поплывут за нами?
— Не-ет… Ох, я замерзла. Сейчас я их уведу. А ты плыви во-он в ту бухточку. Жди там.
— А как же они? Не тронут тебя?
— Меня? Они не трогают — ни меня, ни толстяка Джо.
— А что же ты… в воду?
— Д-да тебя ув-водила. Ну, плыви!
Девочка направилась к берегу, нащупала ногами дно и пошла из воды на сушу. Она что-то выкрикивала ласковое, успокоительное, и лошади, подняв головы и поставив уши торчком, прислушивались к детскому голосу, фыркали, но в этом фырканье слышалось дружелюбие, а не злость.
Не выходя из воды, я двинулся к указанной бухточке, а Рика выскочила на берег и подошла к одной из лошадей, похлопала ее по боку. Потом уцепилась за косматую гриву, подпрыгнула и вскарабкалась на лошадь. Поскакала. И все остальные лошади, а было их тут с полсотни, с мягким и тугим громом копыт унеслись следом.
Вода была холодной, меня трясло, когда я выбрался на берег и, шурша осокой, отошел чуть от озера. Сигареты, конечно, превратились в кашу, но зажигалка работала исправно. Набрав мелких сухих сучьев, соорудил костер. Он разгорелся жарким, почти бездымным пламенем, я стащил с себя брюки и рубаху, протянул к огню руки. Где-то выше моей головы и этого озера проносились со стороны океана потоки воздуха. В их сильных порывах, мотаясь из стороны в сторону, как комки серой бумаги, летели чайки и с успокоенными голосами опускались на воду — прятались от шторма.
У подножия дюн резвились тонконогие, лохматенькие жеребята. Покидая матерей, они, смешно взбрыкивая задними ногами, носились друг за другом. Приятно было наблюдать за их играми.
Подбежала Рика. Потянула с себя облепивший ее свитер, сняла юбчонку. Протянула мне: давай выжмем! Мы скрутили ее вещи в жгут. Я развесил их на палки, воткнутые в песок, а Рика встала на коленки, протянула к огню руки, потом выжала, как белье, волосы и торопливо, рывками расчесала их пальцами. Поглядела на небо. Все оно оплеталось прозрачно-серебристой паутиной, и солнце сияло уже неярко, оно теперь было похоже на больной, бельмоватый глаз.
Один
— А сюда дикие кони-лошади не прибегут? — спросил я.
— Нет. Теперь они видят: я тут, с тобой.
— Скажи, Рика, а откуда тут лошади появились?
— Об этом Фернандо рассказывал так. Лет двести назад плыл из Европы в Америку корабль. Парусный. Большой-большой. И в трюме он вез много-много лошадей. И вдруг туман. Тут у нас ого какие туманы бывают! Вышел из дома, три шага сделал — и ау! Потерялся… Ну вот, корабль разбился на мелях. У острова. И потонул. И лошади потонули. Лишь несколько спаслось… Ну вот, прошли годы, видите теперь, сколько их тут?
Мне хотелось расспросить ее о многом, и в первую очередь о ней самой. Двенадцать отцов — почему? И вообще, откуда она тут? Чья? И я задал вопрос:
— Рика, а сколько тебе лет?
— Не знаю, — ответила она. — Может, одиннадцать, а может, и больше.
— Как же так — не знаешь?
— А вот так…
— Гм… Скажи, тут живут одни мужчины?
— Угу. Одни мужчины. Есть какой-то закон. В общем, Фернандо говорил мне: «Девочка, закон Канады запрещает жить на этом острове женщинам». А почему — я не знаю. Не сказал мне. Вот он сегодня придет, и ты у него спросишь.
— А где твоя мама?
— А как тебя звать?.. — сама спросила, будто и не услышав моего вопроса, Рика.
— Анатолием.
— Анатолий — слишком длинно. Буду звать тебя Натом, — решила девочка. — Ага, вещи уже подсохли. Давай-ка одеваться — да пойдем. А то ка-ак начнут нас разыскивать.
— Пойдем. Между прочим, очень хочется есть.
Я натянул еще сыроватые брюки, а потом и рубаху. Ветер все усиливался. Он катился по траве, и она то опадала, то распрямлялась. Лошади ушли и увели своих малышей. На озере было белым-бело от чаек. Рика втиснулась в юбку, надела свитер, кивнула «пошли», а я спросил:
— В лоции про остров Сейбл… Знаешь, что такое лоция?
— Знаю, знаю!.. Однажды на берег старинный сундук выбросило. Думали, что в нем разные вещи, а там — старинные книги. Про разные-разные страны, моря и порты. И папа Фернандо сказал: лоции.
— Точно. Так вот, в лоции про остров Сейбл сказано, что тут живут спасатели. Вот тут, твои… отцы — так и живут на разных спасательных станциях?
— Угу. Я ж говорила: пятеро — на Ист-Пойнт, трое — на Уэст-Пойнт. Знаешь, сколько у острова погибло кораблей? Ну всего-всего? Пятьсот! А может, даже и больше.