Острова на горизонте(изд.1984)
Шрифт:
— Марсель, быстренько свяжите меня с русскими, — окликнул Мишель Дебре одного из мужчин. — Сейчас я приду к вам в радиорубку.
От домиков шли и бежали люди. Ветер дул все с той же силой и нес по земле, как поземку, крупный песок, секуще ударяющий в лица…
…Поселок будто вымер: ни души!
Оглядываясь, готовый вот-вот увидеть людей и обдумывая, как же им объяснить, каким образом он очутился тут, Валька шел по каменистой дороге. Хотя что объяснять? Наверняка Николай Наумович, начальник радиостанции танкера, уже давным-давно связался по радио с поселком и тут уже обо всем знают. Итак, «здравствуйте» по-французски «бонжур». «Бонжур,
Но отчего все же тут так пустынно?.. Стекла в домах были выбиты, у ближайшего из домишек дверь висела на одной петле. Уже понимая, что поселок покинут людьми, Валька поднялся на крыльцо дома, зачем-то пошаркал ногами, очищая ботинки от грязи, и осторожно открыл заскрипевшую дверь.
В лицо пахнуло затхлостью давно покинутого жилья.
Закряхтела вторая дверь, ведущая из прихожей в комнату. Слева от входа стояла железная печь, у окна — сколоченный из толстых досок стол и два очень тяжелых на вид табурета. У стены — построенная из таких же широких досок-плах кровать. На стене красовался поблекший от времени портрет желтоволосой девушки, явно вырезанный из журнала, на полке — пустые банки и котелок из позеленевшей меди.
За каких-то полчаса он обошел все домишки мертвого поселка и побывал в длинном и темном здании склада. Стояли тут на кильблоках несколько деревянных моторных ботов и лежали перевернутые вверх килями две спасательные шлюпки. Пустынно и гулко было в цехах небольшого заводика до разделке китов. Валька догадался, что в поселке когда-то жили китобои… Узкий и длинный, сколоченный из досок слип корытом тянулся до самой воды. Сюда пароходики-китобойцы подтаскивали туши убитых животных и по слипу китов волокли к проему в торцовой стене заводика. Паровыми, ржавыми теперь пилами туши расчленяли, жир отправляли в гигантские котлы, а мясо и кости сбрасывали в воду.
Остановившись на краю слипа, Валька поглядел в воду бухты. Все дно ее было будто белыми стволами деревьев устлано. Это покоились кости тысяч животных, убитых когда-то людьми…
…— Несчастье там у них, — сказал Николай Наумович, входя в рубку. Поправив очки, он протянул листок радиограммы: — Вертолет грохнулся на землю, и у одного из пилотов сложный, в нескольких местах, перелом правой ноги. Просят помощи хирурга. И еще сообщают, что в район бухты Хофпул они отправили вездеход.
— Вызовите судового врача, — распорядился капитан, пробежав уже переведенный на русский язык текст радиограммы. — Боцман, готовьте шлюпку. Быстро, быстро!
— Вы с ума сошли, Фаддей Фаддеевич! — воскликнул старпом Воронов. — В такой накат идти на берег? Да шлюпку же перевернет! Я вас предупреждаю, Фаддей Фаддеевич, что всю ответственность вы берете на себя. Да и кто решится?
— «Кто, кто»!.. — буркнул боцман. Он уже несколько часов торчал в рубке, привалившись к переборке. — «Кто» да «кто». Я пойду. И Жорка со мной пойдет. И Вовка Кочемасов. Когда-то я на Камчатке на рыбокомбинатах вкалывал. И не в такую волну на берег выбрасывались.
— И я пойду, — сказал Василий Васильевич и добавил: — Ну конечно, я. Вы, Фаддей Фаддеевич, не можете, вам надлежит оставаться на судне. Третий помощник слишком неопытен, а старпом… Гм… В общем, мне нужно идти.
— Хорошо, — сказал капитан. — Ну где же Ковалев?
— Тут он. Вот он я…
Капитан поглядел в молодое, старательно выбритое и слегка побледневшее в этот момент от волнения лицо судового врача-хирурга.
— Плавать умеете?
— Нет, Фаддей Фаддеевич, — тяжело вздохнул Ковалев. — Понимаете, как-то не довелось научиться. Из Сибири я, из таежных, понимаете, мест…
— Боцман! Быть рядом с хирургом, —
— Но человек же не умеет плавать! — крикнул старпом.
— Но я же надену спасательный жилет! — тоже крикнул Ковалев, и лицо его покрылось розовыми пятнами. — И вообще, почему мы теряем время? Это мой долг.
— Отправляйтесь, Василий Васильевич, — сказал капитан и, подойдя к хирургу, потуже обвязал тесьмой спасательный жилет. — Желаю удачи.
Топоча сапогами, все повалили из ходовой рубки на ботдек. Загромыхала лебедка. Стрелы вынесли шлюпку за борт. Запели тросы. Шлюпка шлепнулась днищем о волну и высоко подпрыгнула. Капитан поглядел с крыла мостика, как люди спускались по штормтрапу и спрыгивали в нее. Боцман подхватывал парней, что-то говорил им. У двигателя склонился механик; Василий Васильевич стоял на корме. «Черти, быстрее же поднимайте гаки!» — ругнулся про себя капитан. Железные захваты-крюки раскачивались над головами людей. Ну вот! Чуть не шарахнуло хирурга… Боцман поймал железяку, отпихнул ее. Шлюпка отвалила от борта судна и, проваливаясь между волнами, пошла к берегу.
— Пожевать бы чего, а, Рекс? — сказал Валька.
Живот подтянуло под самые ребра. Хоть бы ягодку какую! Хотя какие могут быть ягодки? Весна. Вот кролика бы! Зверьки то и дело вышмыгивали из многочисленных нор, и Валька швырнул палку, пытаясь подбить одного из них.
— Рекс, возьми кроля, возьми! — несколько раз просил Валька, но собака не понимала, чего хотел человек, а может, считала шустрых зверьков несерьезной добычей.
Поселок китобоев остался позади, и уже не видно его было, если поглядеть назад, но дорожка, выложенная неровными каменными плитами, не кончалась, и Валька подумал, что, может быть, она выведет его в бухту Морбиан. Но тут его внимание привлекло нечто странное, показавшееся впереди: лес не лес, а искривленные, отшлифованные ветрами и дождями стволы стояли в долине у подножия скал. Ни веточки на стволах, ни сучочка. Валька прибавил шагу. Не лес это был, а кладбище китобоев, не стволы — белые ребра китов, вкопанные в землю вместо крестов… Сколько же моряков приняла в свои недра эта земля! «Джим Кабот» — было грубо вырублено на одном из костяных стволов, «Генрих Уотсон» — на другом. «Ганс Мюллер» — на третьем… А это? «Иван Козлов», к/п «Ольга»… Валька остановился, погладил ладонью холодную, с зеленым налетом китовую кость.
…Гром наката нарастал. Василий Васильевич с тревогой всматривался в берег: в бухте — и такая волна… Ветер не стихал. Шлюпка то взметалась на вершину волны и некоторое время мчалась вместе с ней, то проваливалась между двумя водяными холмами, и все скрывалось из виду: берег, танкер… Вот она вновь взлетела на волну. Боцман, сидящий на носу шлюпки, закричал что-то и резко махнул рукой влево. Василий Васильевич круто положил руль на правый борт, и шлюпка проскочила мимо скалы, высунувшей из воды свою скользкую, обросшую бурыми водорослями макушку. Ч-черт… пронесло…
Уа-аа-а-ах-хх!.. Ударилась волна о берег и раскатилась, рассыпалась пенными языками. Оставалось еще два-три десятка метров, каких-то несколько минут… Главное — уловить момент и скорость, попасть на гребень волны и уже вместе с ней катиться на пляж! Если не угонишься за волной, уйдет она вперед, поднырнув под киль шлюпки, плохи тогда дела: следующая волна выгнется горбом, обрушится прямо на шлюпку.
Ну вот она, волна! В пене, плеске воды и реве ветра шлюпка понеслась к берегу и вдруг вся содрогнулась от удара. Кажется, с самого неба в накренившуюся шлюпку рухнули десятки тонн резко пахнущей глубинами воды…