Острые предметы
Шрифт:
Сначала я отправилась пешком на Главную улицу, где со вчерашнего дня стояла моя машина, – я оставила ее там, когда поехала кататься с Ричардом.
Я бессильно опустилась в водительское кресло. До назначенного времени оставалось полчаса с лишним. Зная, что Мередит будет долго прихорашиваться перед интервью, я предположила, что она попросит меня подождать ее в патио за домом и тогда есть надежда встретить Джона. Но оказалось, что дома ее нет. За домом играла музыка, и, пройдя туда, я увидела четырех юных блондинок в ярких бикини, которые по очереди затягивались косяком, стоя с одной стороны бассейна, и Джона. Он сидел в тени
При виде ее гладкого тела я почувствовала, как мое нутро принялось завистливо ворчать. Испытывая острую по хмельную панику, я не находила сил встретиться с ними в открытую, поэтому стала подсматривать из-за угла. Меня мог заметить кто угодно, но никому до меня не было дела. Вскоре подружек Эммы разморило от мари хуаны и жары, и они распластались на одеялах, уткнувшись лицом вниз.
Эмма встала и, глядя на Джона пронизывающим взглядом, стала натираться маслом для загара. Провела ладонями по плечам, шее и, дойдя до груди, просунула руки под лифчик, по-прежнему не сводя глаз с Джона, который смотрел на нее. Джон и ухом не повел, точно ребенок, который шестой час подряд смотрит телевизор. Чем похотливее натиралась Эмма, тем бесстрастнее был он. Одна треугольная чашечка сдвинулась набок, обнажив округлую грудь. «А ведь всего тринадцать лет!» – невольно восхитилась я. Когда страдала я, то причиняла боль себе. Эмма же нападала на других. Когда мне хотелось внимания, я отдавалась парням: «Делайте со мной, что хотите, только любите меня». У Эммы даже сексуальные заигрывания имели агрессивный характер. Длинные худые ноги, тонкие запястья и высокий, нарочито детский голос – все было нацелено на потенциальную жертву, как оружие. «Делай, что я хочу, – может быть, ты мне понравишься».
– Эй, Джон, кого я тебе напоминаю? – крикнула Эмма.
– Маленькую девочку, которая плохо себя ведет и думает, что это красивее, чем есть на самом деле, – отозвался Джон.
Он сидел на краю бассейна в шортах и майке, опустив ноги в воду. Они были покрыты легким, почти как у женщины, пушком.
– Правда? Что же ты тогда все подсматриваешь за мной из своей конуры? – спросила она, указывая ногой на фургон с маленьким, точно чердачным, окошком, на котором красовались голубые занавески в клетку. – Мередит заревнует.
– Эмма, я всегда за тобой смотрю. Помни об этом.
Может быть, сестра заходила к нему без приглашения, рылась в его вещах. Или ложилась в его постель и там его ждала.
– Теперь, конечно, смотришь, – сказала она со смехом, широко расставив ноги. На ее лицо падали тени, и оно стало казаться пятнистым и страшным.
– Настанет и твой черед, Эмма, – заметил он. – Причем скоро.
– Ну, ты герой. Понятно, – ответила сестра.
Кайли подняла голову, туманным взглядом посмотрела на нее, улыбнулась и снова легла.
– А еще терпеливый.
– Терпение тебе понадобится. – Она послала ему воздушный поцелуй.
Мне было тошно – как от маминого «Амаретто сауэр», так и от этого флирта. Мне не нравилось, что Джон Кин заигрывает с Эммой, хоть она его и провоцирует. Это всего лишь тринадцатилетняя девчонка.
– Привет! – сказала я.
Эмма обернулась и помахала мне рукой. Две подруги подняли головы, затем снова легли. Джон зачерпнул воды из
– Вы читали статью? – спросила я.
Он кивнул.
– Да, спасибо, мне понравилось. Во всяком случае, то, что про Натали.
– Я пришла побеседовать с Мередит о Уинд-Гапе и, может быть, задам ей несколько вопросов о вашей сестре, – сказала я. – Не возражаете?
Он пожал плечами.
– Нет, конечно. Только она еще не пришла. Она готовила чай и заметила, что кончился сахар. Переполошилась, побежала в магазин. Даже накраситься не успела.
– Вот ужас-то.
– Для Мередит – да.
– Как вы себя чувствуете в Уинд-Гапе?
– Эх… нормально, – ответил он. Стал поглаживать себе руку. Переживает. Мне стало его жаль. – Не знаю, лучше ли где-то еще, так что мне сравнивать трудно. Понимаете?
– Вы хотите сказать: «Здесь просто невыносимо, тоска смертельная, но я не знаю, где лучше»? – предположила я.
Он повернулся и посмотрел на меня. В его голубых глазах отражался овальный бассейн.
– Именно это я и хотел сказать.
«Привыкай», – подумала я.
– Вам не хотелось бы обратиться к специалисту? – спросила я. – Думаю, что психолог мог бы оказать вам серьезную помощь.
– Ага, Джон, пусть поможет тебе справиться с кое-какими желаниями. Сдержать себя, когда тебе чего-то хочется до смерти. Нам не надо, чтобы еще какие-нибудь девочки остались без зубов.
Эмма прыгнула в бассейн и стала плавать метрах в трех от нас.
Джон вскочил, и мне на мгновение показалось, что он сейчас бросится к ней и станет душить. Но он показал ей средний палец, беззвучно открыл и закрыл рот, потом ушел в свой домик.
– Жестоко ты с ним, – заметила я.
– Зато смешно, – сказала Кайли, проплывая мимо на ярко-розовом надувном матрасе.
– Вот ненормальный, – прибавила Келси, плывя за ней.
Джоудс сидела на одеяле, упершись подбородком в колени, и молча смотрела на фургон.
– Недавно ночью ты была со мной так мила. И вдруг такая перемена, – шепотом сказала я Эмме. – В чем дело?
Она на мгновение растерялась.
– Не знаю, – ответила она. – Жаль, что так получается. Постараюсь исправиться.
Она поплыла догонять подруг, и тут в двери показалась Мередит и капризным голосом пригласила меня войти.
Дом Уилеров показался мне знакомым: мягкий плюшевый диван, журнальный столик с моделью парусника, стильная бархатная желто-зеленая оттоманка, черно-белая фотография Эйфелевой башни, снятой под углом. Весенний каталог с товарами для дома Поттери Барн. Даже лимонно-желтые тарелки, на которых Мередит сейчас подавала глазированные пирожные с ягодами.
На ней был льняной сарафан цвета неспелого персика, волосы приспущены на уши и на затылке собраны в свободный хвост – с этой прической, требующей большой аккуратности, она, должно быть, возилась минут двадцать. Мередит вдруг показалась очень похожей на мою мать. Ее скорее можно принять за дочь Адоры, чем меня. Пока она накрывала на стол, я боролась с закипающей во мне завистью. Разлив по стаканам сладкий чай, она улыбнулась.