Оступившись, я упаду
Шрифт:
Папа заявил, что знает, куда она уехала, черт возьми, он точно знает, но дед сказал: «Оставь ее в покое, Рэй. Нет больше Донны».
* * *
Мы с Кирком, Стивом и дедом сидели у костра, держа на коленях тарелки с сосисками и яичницей. Кукуруза и горошек скатились к краям тарелки. Угли в костре светились оранжевым. Вся еда на тарелке была липкой от желтка и соуса. Дед сказал:
— Съешьте уже этот чертов горошек.
Мы с мальчишками украдкой переглянулись, наклонили тарелки, чтобы горошины скатились на землю, и забросали их землей. Могилки для горошка…
3
После ужина я сложила тарелки в раковину, и тут, пронзая повисшую тишину, раздался телефонный звонок. Сидевший на стуле Кирк выпрямился. Стив повернулся к дому. Дед проворчал что-то, поднимаясь на ноги.
— Ладно, черт побери, — произнес он и медленно направился к кухне — деду приходилось держать живот прямо, иначе просыпалась его бактерия.
Телефон продолжал звонить. Мы с Кирком и Стивом замерли в ожидании — вдруг это папа?
— Ясно, — сказал дед. — Ты где? А когда… Да, сынок. Думаешь? Ага… ага… Как твоя лошадка? Ремень вентилятора проверил? Каждые триста миль нужно смотреть, не ослаб ли он… Да, сынок, увидимся в пятницу.
— Это папа, — сказал Кирк.
— Какой сегодня день? — спросила я.
— Вторник, — ответил Кирк.
Папы не было дома с самого июля, а сейчас уже приближался рождественский концерт. С того дня, когда он видел меня в последний раз, у меня выпали два верхних и два нижних зуба и сверху новые еще не выросли. В нашем классе они у меня росли медленнее всех. Если я открывала рот, то сразу было видно дырку между зубами. Я сунула в нее язык, ощупывая края.
Стив достал свой перочинный ножик и вытащил лезвие. Он покрутил нож в руке, потом снова сложил его и засунул обратно в карман. У ножика было всего одно лезвие, даже меньше, чем у того ножа, которым дед стриг мне ногти. Релл сказала, что раньше ножик принадлежал папе, но папа заявил, что это чепуха. «Это был твой нож, Рэй, разве ты не помнишь?» — спросила Релл. «Если бы у меня был такой бесполезный нож, я бы его запомнил», — ответил ей папа.
Дед вышел из дома с банкой пива в руках. Он сел в свое кресло и потянул за кольцо. Она зашипела, будто из нее выползла маленькая змея.
— Ваш старик возвращается домой, — сказал он.
Когда дед произнес эти слова, я почувствовала, как наши миры — Кирка, Стива и мой — съежились и отделились друг от друга. У нас разные матери. Рэй бросал одну мать ради другой. Релл застукала Рэя и Донну в машине. Донна сидела на месте Релл, держа руку на том же подлокотнике, что и Релл, и закинув ноги на приборную панель, — Релл тоже так делала. Еще до того, как Релл увидела папу с Донной, она уже знала, чем они там занимаются, будто ее глаза сбежали от нее, прокрались через окно в кабину, спрятались за зеркалом и увидели все, что происходило, а потом вернулись и рассказали обо всем голове. Я узнала об этом вскоре после того, как переехала к деду: я сидела за детским столиком, ела зерновое печенье и услышала разговор папы с дедом: «Тебе стоит быть поосторожнее, Рэй». — «Всякое случается». — «Ага, а теперь мне приходится жить с твоей чертовой „случайностью“».
Я
«Я могу забрать ее с собой». — «Только не туда, куда ты поедешь, сынок». — «А как ты думаешь, куда я по еду?» — «Я-то знаю куда». — «Ну и куда?» — «Оставь ее в покое». — «Я просто говорю, что мог бы забрать ее с собой». — «Даже не думай, Рэй».
Куда он хотел меня забрать? Куда бы мы поехали? Никто толком не знал, куда уезжает Рэй и чем занимается.
К дому примыкал флигель, он стоял с темными окнами, запертый на засов. Огонь от костра деда и свет с кухни не доходили до него, поэтому флигель невозможно было хорошо разглядеть, видны были только общие контуры. Во флигеле жил Рэй, когда возвращался домой. У него там было все, кроме душа. Вместо него Рэй наполнял ведро теплой водой из крана на кухне, затем подвешивал его над трубой с воронкой.
Пока Рэя не было дома, флигель стоял запертый, с задернутыми шторами. Если посмотреть в его окно, то можно было увидеть только свое отражение. Но после телефонного звонка флигель, казалось, раздался, словно Рэй изнутри раздвигал стены, напоминая нам о себе, как те самые головы с таинственными лицами, проступающими на коре красных эвкалиптов.
* * *
После ужина пришла Релл, чтобы забрать Кирка и Стива.
— Скоро приедет Рэй, — сообщил ей дед. На меня Релл даже не взглянула. За всю мою жизнь она ни разу на меня не посмотрела. «Только не ребенка Донны». Она не признавала меня, будто я была случайностью, которой не должно было быть. Я пощупала языком дырку в зубах. Да кто так рождается, стоя на коленях? Кто не знает, как правильно выйти в этот мир?
Черные волосы Релл собирала в хвост, и при этом кожа в уголках ее глаз — узких, как у Стива, — натягивалась. Каждый день она обводила глаза темно-зеленым карандашом.
— Правда? — сказала она. Глаза у нее заблестели. — И когда?
— В пятницу, — ответил дед.
— Он собирается научить меня стрелять, — заявил Кирк.
— Нет, не собирается, — возразил дед.
— Он сам сказал, что научит.
— Не было такого.
— А если не научит папа, — тогда меня научит дядя моего друга Дэнни. Когда вернется из Гимпи.
— Чертов Гимпи, — проворчал дед. — Хочешь пива, Релл?
— Нет, Дин сейчас дома. И я завтра работаю в утреннюю смену.
Релл работала в пекарне в Нуллабри. Ее смена начиналась в четыре тридцать утра, когда на улице еще было темно. Перед самым открытием магазина она разукрашивала верхушки пончиков глазурью. Но Релл ни разу не съела ни одного. Пончики лежали сияющими рядами — ананасовые, лимонные, шоколадные, клубничные — и ей было наплевать. Ей даже попробовать их не хотелось.
Кирк чертыхнулся. Дин был новым парнем Релл.
— Нам пора, ребята, — сказала Релл, позвякивая ключами. — В машину.
— Можно нам остаться тут? — спросил Кирк.
— Нет.
— Почему?
— Потому что дома куча работы. Дин хочет, чтобы вы помогли ему убрать мусор. — Кирк и Стив разочарованно застонали. — Пошевеливайтесь, — поторопила их Релл. — По дороге я хочу купить что-нибудь на ужин для Дина.
Мальчишки поднялись и вслед за матерью вышли из дома. Они хотели остаться на ночь у деда, поближе к тому месту, куда вернется папа, где он припаркует свой пикап, где он будет спать, пить пиво и просто жить.