Освобождение 1943. «От Курска и Орла война нас довела...»
Шрифт:
Последнюю точку в отражении немецкого контрудара поставила соседняя 5-я ударная армия, которая использовала разрыв между IV и XVII армейскими корпусами. Прорыв частей 5-й ударной армии на Илловайск и Харциск заставил немцев бросить на это направление 17-ю танковую дивизию. Следует отметить, что в этих боях одна из частей 5-й ударной армии провела операцию, явившуюся своего рода ответом на атаку Штадлером высоты 203,4. 293-й гв. стрелковый полк подполковника А. А. Свиридова 96-й гв. стрелковой дивизии должен был захватить высоту 277,9 (курган Саур-Могила), ставшую камнем преткновения в июльских боях. Вершина высоты была захвачена 17 разведчиками в ночь на 30 августа с тыла, а затем полк Свиридова атаковал по крутому и лишенному растительности склону, где его меньше всего ждали. Уже в полдень высота была захвачена, и далее 293-й гв. стрелковый полк отбивал контратаки противника. Захват этого ключевого опорного пункта противника открыл частям 5-й ударной армии пути на Илловайск и Харциск.
Тем временем окруженный в районе Таганрога XXIX армейский корпус пробивался на запад под прикрытием деблокирующего удара. 28 августа была предпринята попытка силами 111-й
В условиях все теснее смыкающегося кольца окружения штабом группы армий «Юг» был санкционирован отход XXIX армейского корпуса на запад. Лидировать прорыв из окружения должна была 13-я танковая дивизия. Северо-западный и западный фасы «котла» занимали 111-я и 17-я пехотные дивизии. Столкнувшись с усиливающимся сопротивлением в прорыве на запад, командование XXIX корпуса смещало направление возможного прорыва на юг, нащупывая слабое место в заслоне советских войск. В итоге был использован разрыв в построении кавалерийского корпуса между 9-й гвардейской и 30-й кавалерийской дивизиями. В условиях открытой и ровной местности противник имел возможность проскакивать вне дорог. В результате в первой половине дня 30 августа 13-я танковая дивизия пробилась на запад по линии Щербаков — Городецкий — Кузнецкий. 31 августа была предпринята попытка закрыть прорыв силами 10-й гв. кавалерийской дивизии, но отбить Щербаков она не смогла. XXIX армейский корпус плотным «каре» не более 15 км в поперечнике пробивался по северному берегу Миусского лимана на запад.
Одним из средств расчистки пути на запад остаткам XXIX корпуса стала авиация, которая наносила массированные авиаудары по расположению кавалеристов. Точно так же, как в период прорыва «Миус-фронта» 19–23 августа, немецкое командование сосредоточило против Южного фронта крупные силы авиации. Если в период с 27 по 31 августа против Степного фронта было зафиксировано 932 самолето-пролета, против Юго-Западного фронта — 1302 самолето-пролета, то Южному фронту достались 3950 самолето-пролетов. Вообще по итогам боев с 12 по 31 августа Южный фронт стал рекордсменом в отношении внимания авиации противника: в его полосе было зафиксировано 8847 самолето-пролетов, в то время как Степному фронту досталось 5210 самолето-пролетов, а Юго-Западному фронту — 7274 самолето-пролета. Несмотря на жалобы кавалеристов Кубанского корпуса на отсутствие в воздухе своей авиации, 8-я воздушная армия не оставила без внимания левое крыло фронта. Проблемой была вынужденная пассивность действий истребителей, когда район действий кавалеристов прикрывался сменявшимися шестерками «Аэрокобр». Атакующий противник без труда создавал численное превосходство. Например, 29 августа патрулирующие в районе Латоново «Аэрокобры» были атакованы последовательно двумя группами Ме-109, и три самолета из патруля были сбиты. Реакцией командования 8-й воздушной армии стало усиление патрулей до 10–12 самолетов, что сразу улучшило ситуацию. Впоследствии по приказу Т. Т. Хрюкина истребители стали прикрывать кавалеристов с аэродромов подскока в расположении 4-го гв. кавалерийского корпуса. Вместе с тем очевидной неудачей советских летчиков стала попытка разрушить переправу через Миусский лиман у Лакедемоновки (отход через которую с суши пытались блокировать силами 30-й гв. кавалерийской дивизии): заход производился вдоль переправы при сильном боковом ветре, и все бомбы легли левее цели. Результативнее были действия штурмовиков по отходящим колоннам противника, особенно на переправах через Сухой и Мокрый Еланчик.
В ночь на 31 августа разделенный на три боевые группы XXIX корпус вышел из окружения, сохранив артиллерию. Корпус занял оборону на рубеже Мокрого Еланчика. Но не следует думать, что XXIX армейский корпус вышел из окружения целым и невредимым. В своем отчете, составленном по итогам боев в Донецком бассейне, офицер штаба 6-й армии доктор Мартин Франк признавал, что 15-я авиаполевая и 336-я пехотные дивизии в результате боев были, по существу, разбиты, а 111-я и 17-я пехотные дивизии понесли большие потери.
В период с 27 по 31 августа 1943 г. 4-й гв. кавалерийский корпус потерял 273 человека убитыми и 465 ранеными. Частями корпуса было взято в плен свыше 2000 человек, в том числе 250 коллаборационистов — служивших немцам с оружием в руках граждан СССР. Трофеями кавалеристов также стали 45 орудий, 11 танков, 100 автомашин, 2 тягача и другое имущество.
Отступление. Следующим рубежом обороны 6-й армии должна
«Отступление армии при любых обстоятельствах должно получить свое окончательное завершение на «позиции Черепаха». «Позицию Черепаха» сохранять длительный период времени».
Одним из средств удержания нового рубежа должен был стать батальон танков «Пантера», прибывший в распоряжение Холлидта в первые дни сентября. План перевооружения немецких танковых войск на новые танки предполагал вывод с фронта одного из двух батальонов танковых полков дивизий с перевооружением их на «Пантеры». Так, в частности, первые два батальона танков «Пантера» (51-й и 52-й) были сформированы из танковых батальонов, изъятых из 9-й и 11-й танковой дивизий соответственно. Несмотря на первые бои под Курском в роли танков качественного усиления, штатным вариантом было возвращение в свою танковую или танкогренадерскую дивизию. Именно таким образом появились «Пантеры» в «Дас Райхе» в августе 1943 г. — в дивизию вернулся перевооруженный ими батальон. В ноябре 1943 г. с одним из двух батальонов танкового полка, перевооруженным на «Пантеры», вступили в бой эсэсовский «Лейбштандарт» и 1-я танковая дивизия. Однако не всем батальонам «Пантер» везло. Перевооруженный на новые танки батальон 23-й танковой дивизии (II./Panzer-Regiment 23) вернулся на фронт не в свою дивизию, а в качестве средства непосредственной поддержки пехоты. Батальон «Пантер» был придан оборонявшему линию «Черепаха» XVII армейскому корпусу и сразу же растащен на части. В частности, три «Пантеры» были привлечены для защиты двух дивизионных штабов в Красногорке.
Однако надежды на удержание «позиции Черепаха» оказались призрачными. Советское командование предприняло симметричную переброску войск с центрального сектора фронта. Бои на северном фасе Курской дуги в августе закончились эвакуацией орловского выступа и отходом немецких войск на «линию Хагена». Сокращением линии фронта воспользовались обе стороны. Южный фронт получил 11-й танковый корпус, который в конце июля и начале августа воевал в 4-й танковой армии под Орлом, где одним из его противников была немецкая 9-я танковая дивизия. 7 сентября вновь прибывший танковый корпус был введен в бой в направлении на крупный узел дорог — Волноваху. Оборона 6-й армии потеряла свою устойчивость, и соединения Холлидта перешли к «подвижному методу ведения боев».
Помимо ударов в центре построения 6-й армии, в начале сентября последовало наступление на ее левом фланге. Для парирования прорыва Холлидт оголял остававшиеся пассивными участки обороны 6-й армии. Он справедливо отмечал, что ослабленные направления могут пасть под ударами отдельных батальонов. 28–30 августа 1943 г. в состав 51-й армии Я. Г. Крейзера прибыл 10-й стрелковый корпус генерала К. П. Неверова с Северо-Кавказского фронта. В состав корпуса входили 216, 257-я и 328-я стрелковые дивизии. Прибытие трех новых соединений позволило ослабленной в августе стягиванием сил на направление главного удара 51-й армии 1 сентября перейти в наступление. К исходу 1 сентября 257-я стрелковая дивизия овладела опорным пунктом противника в Штеровке — «крепким орешком», устоявшим под июльским сковывающим ударом. К вечеру 2 сентября войска 51-й армии углубились в оборону противника на 25–30 км, на широком участке преодолев «Миус-фронт». Последние укрепления казавшейся неприступной немецкой линии обороны пали. 7 сентября 10-м стрелковым корпусом было захвачено Очеретино, что создало угрозу как правому флангу 1-й танковой армии Маккензена, так и левому флангу 6-й армии Холлидта. Для защиты фланга в район Очеретино выдвинулись 9-я танковая дивизия и 209-й батальон штурмовых орудий. Однако судьба сражения за наспех построенную линию обороны была решена. Уже вечером 7 сентября войска 6-й армии получили приказ отходить с «позиции Черепаха», не продержавшейся и нескольких дней. Артиллерийская канонада уходила от Миуса все дальше на запад. Вскоре хлынули осенние дожди, смывая гарь с окопов и блиндажей «Миус-фронта», которым теперь было суждено только зарастать бурьяном, постепенно оплывать и разрушаться.
Заключение. Лучшим способом остановить наступление противника является собственное успешное наступление. Главное в этой игре — выбрать действительно значимую точку приложения усилий. В летней кампании 1943 г. на южном секторе фронта советскому командованию это удалось. В качестве объекта воздействия был выбран Донбасс — важный в экономическом отношении район оккупированной территории. Оперативная комбинация, разыгранная командованием Красной армии, была обречена на успех. Вне зависимости от результатов операции «Цитадель» на южном фасе Курской дуги немецкое наступление должно было остановиться. Наступления на Юго-Западном и Южном фронтах, во-первых, лишали Манштейна резервов, а во-вторых, вынуждали снимать войска с направления главного удара. В этом смысле июльское наступление на Миусе стало жертвой во имя истекающего кровью Воронежского фронта и успеха стратегической оборонительной операции под Курском. Отвлечение II танкового корпуса СС на Миус позволило войскам Воронежского и Степного фронтов прийти в себя и подготовить операцию «Румянцев». В этом отношении неудавшееся наступление на Миусе было важным шагом на пути к благоприятному развитию событий в летне-осенней кампании 1943 г.