Освобожденная возлюбленная

Уорд Дж. Р.

— Детектив?

Хосе встряхнулся.

— Извини. Отвлёкся. Перчатки?

— Я протягиваю их вам.

— Верно. Спасибо. — Взяв латексные перчатки, он со шлепком натянул их. — У тебя есть…

— Мешок? Ага.

Век пребывал в хмуром и сосредоточенном настроении, что, как узнал Хосе, было технической скоростью парня: он был из молодняка, в районе тридцати, но справлялся с дерьмом, как ветеран.

Вердикт: напарник из него неплохой.

Но они работали вместе всего полторы недели.

На любом месте преступления,

люди, двигающие тела, выбирались исходя из разных переменных. Иногда с этим управлялись поисковики. Порой, как в этой ситуации, делом занималась команда, набранная из ребят с крепким желудком.

— Давайте разрежем переднюю часть коробки, — сказал Век. — Всё было осмотрено и сфотографировано, и лучше так, чем рисковать повреждением дна при попытке перенести её.

Хосе глянул на криминалиста.

— Уверен, что всё собрал?

— Так точно, Детектив. И я подумал о том же.

Они втроём действовали слаженно, Век и Хосе держали переднюю часть коробки, пока другой мужчина орудовал ножом. И потом, Хосе со своим напарником осторожно опустили пласт картона.

Ещё одна молодая девушка.

— Проклятье, — выдохнул коронёр. — Только не снова.

Скорее проклятая, подумал Хосе. Бедная девочка выглядела также как и остальные, и значит, сначала она подверглась пыткам.

— Гребаный ад, — пробормотал Век на выдохе.

Они были аккуратны с ней, будто даже в мёртвом состояние тело регистрировало перемещение конечностей. Перенеся на каких-то два фута, они положили её на открытый чёрный мешок, чтобы коронёр и фотограф смогли заняться своим делом.

Век остался сидеть на корточках подле неё. Его лицо было абсолютно невозмутимым, и, тем не менее, он испускал флюиды мужчины, который кипел от гнева из-за увиденного…

Ярка вспышка фотоаппарата вспорола мрак переулка, словно пронёсшийся по церкви крик. Прежде чем свет успел угаснуть, Хосе повернул голову, чтобы увидеть, кто, чёрт возьми, здесь снимал. И он был не единственный. Другие офицеры тоже обратили своё внимание на вспышку.

Но среагировал лишь Век, сорвавшись с места.

Парень с камерой не терял ни секунды. Подло нырнув под полицейскую ленту, он воспользовался тем, что все офицеры были сосредоточены на жертве. И унося ноги, он запутался в оградительной ленте, споткнувшись и упав, но затем вскочил на ноги и ринулся к открытой двери своей машины.

У Века же были ноги спринтера и прыгучесть выше, чем у среднестатистического белого: никаких метаний под жёлтой лентой; он перескочил через неё и бросился на седан, ухватившись за выступ его капота. И потом всё замедлилось. Пока другие офицеры кинулись на подмогу, фотограф нажал на газ, и когда шины завизжали, он запаниковал и попытался удрать…

Направляясь прямо к месту преступления.

— Мать твою! — вскрикнул Хосе, гадая, каким, чёрт возьми, образом, им удастся защитить тело.

Когда машина прорвала жёлтую ленту и стрелой полетела в

сторону картонной коробки, ноги Века болтались по капоту. Но этот сукин сын ДелВеччио не просто приклеился к машине; каким-то чудом, он умудрился через открытое окно дотянутся до руля, и отправить седан в Дампстер, в четырёх футах от богом проклятой жертвы.

Подушки безопасности сработали, двигатель издал противный хрип, а Века тем временем отбросило к мусорному ящику… и Хосе знал, что запомнит вид мужчины, летевшего в воздухе, на всю свою жизнь: куртка парня распахнулась, открывая пистолет с одного боку и значок — с другого, в то время как сам парень парил без крыльев.

Он приземлился ничком, на спину. Жёстко.

— Офицер ранен! — крикнул Хосе, устремившись к своему напарнику.

Но даже речи не шло о том, чтобы сукин сын остался лежать или позволил оказать себе помощь. Век подпрыгнул на ноги как гребаный кролик Энерджайзер, и кинулся к кучке офицеров, окруживших водителя с пистолетами наготове. Оттолкнув коллег с дороги, он резко открыл дверь со стороны водителя, и вытащил полубессознательного фотографа-браконьера, который качался на волоске от сердечного приступа: ублюдок был толстым, как Санта Клаус, и красномордым как алкоголик.

У него также наблюдались проблемы с дыханием… хотя неясно, было ли это обусловлено порошком от подушки безопасности, или тем фактом, что гадёныш оказался нос к носу с Веком, и очевидно понял, что сейчас ему пустят кишки.

Но потом Век швырнул его наземь, и нырнул в машину, расталкивая со своего пути сдувшиеся подушки. Прежде, чем он успел схватить камеру и стереть её в порошок, вмешался Хосе.

— Она нужна нам как доказательство, — рявкнул он, когда Век выбрался из автомобиля и занёс руку над головой, будто собирался бросить Никон об асфальт.

— Хэй! — Хосе схватил запястье парня двумя руками и бросился всем весом на грудь напарника. Господи, он был большим ублюдком… не просто высоким, а громадным… и на какое-то мгновение Хосе начал сомневаться, что его действия возымеют эффект.

Однако, импульс силы изменил свой ход, и спина Века врезалась в боковую часть машины.

Хосе придал голосу спокойствие, несмотря на тот факт, что он приложил все свои силы, чтобы удерживать парня на месте.

— Пораскинь мозгами. Уничтожишь камеру, и мы не сможем использовать фотографии против него. Слышишь меня? Подумай, чёрт возьми… подумай.

Глаза Века переместились на нарушителя, и, честно говоря, отсутствие в них бешенства слегка беспокоило Хосе. Даже в самой гуще маниакального, физического напряжения ДелВеччио был странно спокоен, полностью сосредоточен… и без сомнений смертельно опасен: у Хосе возникло предчувствие, что отпусти он детектива, то непоправимый вред будет нанесён не только камере.

ДелВеччио выглядел полностью способным на убийство в очень спокойной, компетентной манере.

— Век, дружище, возьми себя в руки.