Освобожденные
Шрифт:
Разумеется, драматичность Бекки снова победила. Она пронеслась мимо, таща за собой Ральфа, и, свирепо на меня взглянув, сказала:
– Даже не спрашивай, все ли у меня хорошо. У меня теперь ничего не может быть хорошо! Мы уходим. Я не собираюсь торчать в этом доме с тобой, с ним, – она ткнула пальцем сначала в Калеба, а потом в Линн, – и с ней! С меня хватит. Мы останемся в мотеле или еще где, пока не придумаем, как безопасно вернуться домой.
– Бекки, пожалуйста… – начала было я.
– Нет! – взвизгнула она, отпрянув
Она никогда не называла меня просто «Мэгги». Все плохо. Очень плохо.
– Прости меня, – снова попыталась я.
Она усмехнулась.
– Просишь прощения, что врала мне и променяла меня на него?
– Нет, – честно ответила я и мысленно с ней попрощалась. – Прости, что сделала тебе больно.
Она никогда не поймет нас с Калебом. Не смирится с моим Даром. Никогда не свыкнется с той мыслью, что я повзрослела, отдалилась от нее, что мы не можем вечно быть глупыми школьницами. Все изменилось. Да, мне было больно, но я не могла придумать ничего, кроме как отпустить ее, раз она того хочет.
Уходя, она хлопнула дверью, а я просто стояла, ожидая, что случится что-то еще. Но ничего не случилось.
Калеб приподнял мой подбородок.
– Мне жаль.
– Если нам суждено быть друзьями, мы ими и останемся, верно?
Он грустно пожал плечами.
– Да. Но от этого все же не легче. Именно поэтому я и держу Вика на расстоянии.
Я кивнула, сложив губы бантиком.
– Отличная мысль.
– Прости, пожалуйста, – шепотом сказала мне Линн. – Я не хотела. Я не понимала, что делаю.
– Ничего страшного, правда. Она злилась еще до того, как вы сюда пришли. Так даже лучше. – Я кивнула, пытаясь убедить в этом скорее саму себя. – Серьезно.
– Прости…
Я оборвала ее на полуслове, притянув к себе. Линн была до смешного миниатюрной.
– Мы ведь и сами только недавно поняли, что все… ненормально. Помнишь?
Она по-детски кивнула.
– Ну вот, – продолжила я. – И поняли мы это лишь благодаря новым ощущениям и своим нареченным. А у Бекки ничего этого нет. Она человек, поэтому нужно просто смириться с тем, что она… что ей в моем мире не место. – Я покачала головой, отказываясь смотреть на Калеба, рвавшегося меня утешить.
Кайл вновь взял Линн за руку. Я этого ждала: он мог успокоить ее своим прикосновением.
– Ты возвысилась, – напомнила я ей. – И это чудесно, Линн.
– Да, – согласилась она и, всхлипнув, посмотрела на Кайла. Они медленно друг другу улыбнулись. – Да.
Я вздохнула.
– Оставайтесь, – одновременно сказали мы с Калебом. Все засмеялись. – Останьтесь на ночь. Теперь уж – почему бы нет?
– Я закажу китайской еды, – заявил Калеб и, поцеловав меня в лоб, бросился к телефону.
Спустя двадцать пять минут и нескольких историй о бабушке и ее непристойных вопросах приехал курьер. Мы расселись на диване Калеба и принялись смотреть фильм. Конечно же, ужастик. Никому
Все было так… нормально. Мы ели палочками прямо из коробок. Я угостила Калеба своей говядиной и брокколи. Он меня – «курицей генерала Цо».
Я старалась сидеть спокойно: то и дело посмеивалась, притворяясь, что все хорошо, и держала себя в руках до самого конца.
Когда фильм закончился, Кайл и Линн ушли в гостевую комнату, и я мысленно от них отгородилась. Во-первых, чтобы оставить наедине, а во-вторых, чтобы не стать невольной свидетельницей их Взаимообладания (а именно им они и собирались заняться).
Я сказала Калебу, что приму ванну, и он, покопавшись в шкафу, достал мне футболку и белье. Футболка была с концерта группы «Имеджин Дрэгонс». Улыбнувшись, я пошла в ванную комнату, смежную со спальней, и закрыла за собой дверь. Калеб же сказал, что займется делом: звякнет папе и на работу.
Воспользовавшись случаем, я мысленно от него отгородилась, надеясь, что он этого не заметит. Потом залезла в огромную горячую ванну, полную пены, и дала волю чувствам. Подруга, с которой я столько всего пережила… Испорченная, беспечная, легкомысленная – но моя. Та, что жаждала сочных подробностей и разозлилась, когда я умолчала о маминых любовных интригах. Та, что жаждала сенсаций, сплетен, трагедий…
А когда я больше всего в ней нуждалась, когда просила лишь одного – довериться, – она бросила меня без оглядки.
Меня сокрушили боль и тяжесть утраты. Сначала я думала, что потеряла ее в горах, а теперь потеряла по-настоящему: она просто ушла.
Я откинула голову, в пене до самого подбородка, и позволила себе заплакать. Из-за горячего, почти густого воздуха всхлипывала я часто-часто. Я опустила руки на воду и уставилась на роскошный стеклянный потолок ванной.
Мое тело с каждым вздохом напрягалось все сильнее, а грудь вздрагивала чаще. Я едва услышала, как дверь с щелчком отворилась и Калеб зашел в ванную. Я села и, зная, что спрятать заплаканное лицо не получится, прижала колени к груди.
– Позвонил кому надо? – спросила я как ни в чем не бывало.
– На работу пока нет, но с папой поговорил. Все с ним уладил, не волнуйся.
Я кивнула.
– Иди тогда позвони на работу. Со мной все хорошо.
Он вытащил из кармана телефон и бумажник и положил их на один из шкафчиков. Босиком, в штанах и рубашке, Калеб забрался в ванну и сел у меня за спиной.
– Калеб, что ты делаешь? – спросила я, прекрасно понимая что.
Он потянул меня за руки и, устроившись поудобнее, прижал к себе. Вода поднялась почти до самого края. Тогда я позволила ему сделать то, ради чего он пришел, и расслабилась в его объятиях. Потом, повернувшись на бок, схватилась пальцами за ворот его мокрой рубашки. Калеб прижался губами к моему виску и уверенно заговорил: