Освобожденный бессмертный

Сэндс Линси

Она что-то подняла и повернулась, но только когда она была уже на полпути, он увидел, что она пошла за длинным мясницким ножом. И она прыгала с ним, по-видимому, не осозновая, что она может проткнуть им себя, если упадет. Значит, не помощник ученого, сухо подумал он.

«Дресслер — конченный садист», — фыркнула она, снова подошла к столу и взяла один из пакетов. — Он накачал меня наркотиками и бросил меня здесь. Так же как и тебя.

Домициан нахмурился. — Зачем ему это?.. Он замолчал, когда услышал бульканье, а потом она внезапно поднесла пакет

к его рту и проткнула его ножом, посылая поток густой жидкости в его открытый рот и на его лицо.

Проглотив первый глоток, он повернул голову в сторону, чтобы избежать потока, и рявкнул: «Что, черт возьми, ты делаешь?» поскольку жидкость теперь продолжала литься на его голову.

— Пытаюсь накормить тебя, — раздраженно сказала она. Крепко схватив его за подбородок, она попыталась вернуть его голову в исходное положение. «Открой свой рот.»

Домициан сначала сопротивлялся, но потом, почувствовав запах крови, запрокинул голову и открыл рот, чтобы кровь потекла внутрь. Однако жидкость текла слишком быстро. Он пытался справиться с этим, но в итоге задохнулся и закашлялся, из-за чего значительная часть жидкости вылилась на лицо и грудь женщины.

«Ребята, вы неаккуратно едите», — пробормотала она с отвращением, отбрасывая пакет в сторону, как только он опустел, и потянулась за другим.

Домициан стиснул зубы и прорычал: «Мы так не питаемся».

«Да?» Она остановилась с пакетом и ножом у его рта и подняла бровь. — А как же тогда вы питаетесь?

«Сними с меня цепь, и я сам себя накормлю», — сразу сказал он.

Фырканье сорвалось с ее сладких губ. — Да, конечно, дружок, не раньше чем ты съешь хотя бы четыре пакета этой дряни. Я не собираюсь быть твоим завтраком.

Домициан нахмурился. — Мы не питаемся…

— Да, да, — прервала она. — У вас есть правила, запрещающие питаться смертными и т. д и т. п. Ну, прости меня, но я полицейский и знаю многих нарушителей правил. Я не собираюсь рисковать. Так скажи мне, как правильно тебя кормить, или я разрежу этот пакет, как и прошлый, и буду кормить тебя таким образом».

Они посмотрели друг на друга, а затем Домициан вздохнул. — Я выпущу зубы, а ты хлопни на них пакет, — мрачно сказал он, а затем неохотно предупредил: — Но не слишком сильно, иначе пакет порвется и содержимое разлетится повсюду. И не слишком слабо, иначе мои зубы не проткнут его.

«Правильно. Не слишком сильно и не слишком слабо, — сказала она, закатив глаза. А потом она опустила нож и сказала: «Ладно, вытаскивай клыки. У нас тут не весь день в запасе».

Домициан на мгновение посмотрел на нее. Он понятия не имел, кто она такая, но она определенно была властной. и до смешного сексуальна в этой проклятой ночной рубашке. Выругавшись себе под нос, он открыл рот. Его клыки пытались выскользнуть с тех пор, как она вошла в комнату, неся с собой запах крови, но он заставил их остаться на месте. Теперь он позволил им скользнуть вперед. Женщина смотрела зачарованно, а потом шлепнула пакет к зубам.

Они оба вздохнули с облегчением, когда он правильно

приземлился, скользнув на его клыки, не лопнув. Домициан расслабился, его взгляд скользнул по ней, пока он ждал, когда его клыки опустошат пакет. Теперь на ее щеке и шее были пятна крови, но она в значительной степени покрывала ее красивую грудь, как над вырезом платья, так и через самую тонкую ткань. Он поймал себя на том, что хочет слизать ее с нее. Эта мысль была довольно шокирующей для мужчины, который не думал о сексе столетиями, по крайней мере, не в отношении кого-либо, кроме спутницы жизни, ожидающей, когда он потребует ее.

На самом деле достаточно шокирующим, чтобы немного прояснить мысли Домициана и заставить его понять, что он должен был взять под контроль женщину и заставить ее развязать его, как только она вошла в комнату. Его взгляд поднялся к ее лбу, чтобы он мог сосредоточиться на ее мыслях и взять под контроль.

Только он не мог.

Наткнувшись в ее сознании на глухую стену, Домициан собрался и попытался снова, но безуспешно. Он не мог прочитать эту женщину.

На мгновение Домициан был слишком потрясен, чтобы думать о чем-либо, но затем его мозг начал визжать.

О, Боже! Она была еще одной спутницей жизни! Только после всех этих тысячелетий у него теперь было две женщины на выбор; его милая маленькая Сарита и это. создание.

Взгляд Домициана снова скользнул к ее груди, когда избыток возможностей начал заполнять его разум. Самой интересной была мысль о двух спутницах жизни в его постели. Ему было трудно представить свою милую Сариту обнаженной и лежащей в его постели в этот момент, но он мог видеть это создание там, ее волосы сбились в кучу на подушке, ее глаза были томными от желания, ее рот был открыт скорее для стона, чем для раздражение или неудовольствие, и ее груди, блестящие от крови, как сейчас.

Если бы пакет не мешал, Домициан облизнул бы губы, глядя на ее грудь. Они были прекрасны. Большие и полные, как спелые дыньки, ожидающие, когда их сорвут. И ее соски, он медленно выдохнул через нос, сосредоточившись на ее сосках, заметив, что они твердеют у него на глазах.

Заинтересовавшись, он посмотрел на ее лицо и увидел, что, пока он пялился на нее, ее взгляд блуждал по его телу. Теперь он был сосредоточен на цепях на его паху.

— У тебя есть что-нибудь под этой юбкой из цепей? — спросила она вдруг слегка хриплым голосом. Очевидно, недовольная этим, она нахмурилась и снова подняла взгляд на его лицо. «Ну?»

Домициан просто смотрел на нее поверх пакета. Трудно говорить с набитым ртом.

Похоже, поняв это, она сказала: «Моргни один раз, чтобы сказать «да», и два раза, если нет».

Не зная ответа, он смотрел в ответ, не мигая.

— Я приму это как «не знаю», — сухо объявила она и вырвала уже пустой пакет.

«Как тебя зовут?» Домициану удалось проборматать прежде, чем она прикрепила новый пакет с кровью.

Она изогнула брови, глядя на него. «Ты должен знать. Ты тот, кто пятнадцать лет следил за мной.