От Алари до Вьетнама
Шрифт:
Евгений спросил, когда вернется фельдшер. Отец ничего не сказал. Тогда я вмешался в разговор, заявив, что Назаров с дядей вернутся из Черемхова завтра вечером. Товарищ Евгения представился отцу как Семен Николаев из улуса Ныгды и спросил, кем работает в Алари дядя. Я опять влез в разговор и объяснил, что дядя работает при медпункте конюхом и во всех поездках сопровождает Назарова. По-видимому, мой ответ удовлетворил Николаева, и вскоре они оба ушли, вежливо попрощавшись.
Евгений Манзанов был старше меня всего на три года, но выглядел уже вполне сформировавшимся юношей. В то время он руководил культурно-просветительным кружком, куда вовлекал аларскую молодежь. Семен Хабалович Николаев был подпольщиком, одним из первых коммунистов в Западной Бурятии {15} .
На
Управившись с хозяйственными делами на медпункте, дядя на попутной лошади поехал в летник и сразу же пришел к нам в юрту. Он был чем-то сильно взволнован. Родителям он сказал, что для нас наступают черные дни. Меня тут же отправили на улицу «погулять». Я обиделся и выбежал из юрты.
Потом отец долго убеждал меня не обижаться на Василия, но обида не проходила. К тому же я стал замечать, что вскоре после ареста в Алари колчаковской милицией Кобзева отец и дядя вообще перестали при мне говорить об аларских делах.
Во всяком случае, на другой день после того обидного случая я встал рано, собираясь пойти с ребятами в лес.
Однако родители встали еше раньше. Во дворе уже была запряжена в арбу лошадь. Оказывается, они решили ехать в зимник. Мне этого очень не хотелось, тем более что обычно мы жили в летнике до начала сенокоса.
Ехали до зимника долго. Лошадь хромала, арба скрипела несмазанными колесами. Проехали через центр Алари. Здесь возле хошунной земской управы собралось много народу, некоторые были вооружены. Вообще, этот день в Алари был наполнен какой-то необъяснимой тревогой.
Наконец мы с отцом въехали во двор. Я распряг Рыжку, пустил пастись, подошел к отцу и молча сел рядом в надежде, что он объяснит мне, зачем мы вернулись. Отец долго молчал, но потом не выдержал и начал рассказывать. Оказывается, Василий привез из Черемхова плохие вести. Контрреволюционеры вместе с белочехами заняли на западе большую территорию и двинулись в Сибирь. Учреждения Советской власти начали эвакуацию из Иркутска на восток. Кобзева арестовали. Где наши остальные друзья-ссыльные, отец не знал и опасался, что белогвардейцы доберутся до него с Василием. Ведь аларские богачи и чиновники хорошо знали, с кем они были связаны. Дяде Василию вообще придется уехать, скорее всего в улус Отор, поближе к тайге.
— Никому не говори, — сказал мне отец, — что Семен Николаев и Женя Манзанов в Алари. Они — настоящие большевики. Недалеко то время, когда у нас установят Советскую власть. И ты станешь большевиком, когда подрастешь.
После этого разговора я не на шутку испугался, как бы отца и дядю не арестовали. По ночам мне стали сниться кошмары, будто бы за ними уже пришли.
Я хорошо знал наших аларских большевиков: Марию Сагадарову {16} , Дажуп Доржиева {17} , Евгения Манзанова {18} , Михея Ербанова {19} , Семена Николаева, Антона Назарова, Иннокентия Хабаева {20} , В. Н. Чайванова {21} и других.
Особенную симпатию вызывал у меня Антон Осипович Назаров. Его улыбка, глаза — все говорило о доброте этого человека. В медпункте он приветливо встречал приходящих к нему людей и всячески старался помогать им. Он любил прогуливаться к реке Голуметь и охотно брал меня с собой. Во время таких прогулок я допекал его вопросами и, в свою очередь, рассказывал об улусных новостях. От него я узнал о декабрьских событиях 1917 г. в Иркутске.
Белогвардейцы подняли тогда мятеж против Советской власти. Юнкера штурмом брали штаб большевиков «Белый дом» {22} , здание бывшей резиденции иркутского генерал-губернатора. Здесь забаррикадировалась группа большевиков, руководителей Иркутского губкома партии, в состав которого входили: П. Постышев, Я. Янсон,
Большевики держались десять суток, но силы оказались неравными. Марии Сахьяновой удалось вывести П. Постышева из здания под видом медсестры. М. Сахьянова со своей подругой О. Иогансон сумели спасти и других защитников «Белого дома».
Г борьбе с юнкерами в Иркутске большую роль сыграл добровольческий Тихвинский красногвардейский отряд под командованием И. А. Каландарашвили {23} , впоследствии одного из выдающихся деятелей партизанского движения в Сибири и на Дальнем Востоке. В течение девяти дней его отряд вел жестокие уличные бои. При помощи красногвардейцев, прибывших из Черемхова и Красноярска, отряд Каландарашвили ликвидировал эсеро-меньшевистское контрреволюционное восстание.
Далее последовали трагические для Сибири события: в июльские дни 1918 г. вспыхнул контрреволюционный мятеж белочехов. 12 июля был сдан Иркутск, 20 августа — Верхнеудинск и Чита. Иркутские большевики ушли в подполье.
Летом 1918 г. возвращавшиеся с фронта и поднявшие мятеж против Советской власти белочехи внезапно захватили Казань, в их руки попала большая часть золотого запаса России на сумму 600 миллионов рублей, который они вывезли в Западную Сибирь, в Омск, ставший в то время оплотом контрреволюционных сил. В Омске была создана «Директория» как символ «всероссийской» власти. Но власть «Директории» оказалась недолговечной. 18 ноября 1918 г. в Омске с ведома и при поддержке представителей Антанты произошел переворот, приведший к власти Колчака. На русское золото Колчак стал закупать за границей, главным образом в Англии, Японии и Америке, оружие и военное снаряжение. За короткий срок им было израсходовано одиннадцать с лишним тысяч пудов золота на сумму свыше 200 миллионов рублей.
Приведем выдержки из докладной записки колчаковского министерства финансов:
«Уже в минувшем июне (т. е. в июне 1919 г. — Б. В.)явилась необходимость отделить около 12 тыс. пудов из хранящегося в Омске золотого запаса и направить его во Владивосток в целях уплаты по иностранным обязательствам, сроки которых приближались. Несмотря на строжайшую экономию, за истекшие три месяца пришлось продать свыше 3 тыс. пудов и заключить займы в Токио и Лондоне, с которыми пока связано расходование еще 2 с половиной тыс. пудов. Далее предвидится, в случае успешного заключения дополнительной части этих двух операций, дальнейшее расходование 5 тыс. пудов желтого металла. Уже совершенные операции были использованы главным образом на уплаты по закупке патронов, винтовок, предметов снабжения, упряжи, медикаментов и других предметов врачебного ухода в Японии и Америке, на закупку сахара, а также на оказание помощи генералу Юденичу. Предстоящие же необходимы для наступающих платежей по приобретению ружей, обмундирования и другого военного снаряжения у американского правительства, патронов и винтовок от фирмы „Ремингтон“, пулеметов „Кольт“ и так далее. К этому следует добавить ряд текущих расходов по содержанию за границей дипломатических, военных, торговых и других представителей, а также телеграфные и другие расходы» {24} .
Так обстояло дело с военной помощью интервентов Колчаку. Значение ее было велико: без иностранных войск в Сибири и больших партий иностранного снаряжения сибирская контрреволюция не была бы такой грозной силой.
Под нажимом союзников, главным образом англичан, Деникин, Юденич, Миллер один за другим признали Колчака «верховным правителем» и верховным главнокомандующим всеми вооруженными силами России.
В Алари председателем колчаковской земской управы стал кулак Иннокентий Гаврилович Салтыков. Среди купцов, золотопромышленников и чиновников Иркутска и Иркутской губернии Салтыков слыл состоятельным хозяином. В годы первой империалистической войны он выполнял для военного ведомства большие заказы. Доходы его возросли.