От аншлага до «Аншлага»
Шрифт:
Узнают ли вас на улицах?
Так как в Беларуси мы выступаем уже более 16 лет, плюс своя телепередача, то, как говориться, меня в Беларуси каждая собака знает. А вот в России на улицах пока еще не узнают. Хотя в Москве был один забавный случай. Только — только прошла первая программа «Аншлага» с нашим участием. На Кутузовском проспекте (где мы несколько дней снимали квартиру) я перебегаю дорогу на красный свет — и тут же раздается свисток милиционера. Он подходит ко мне и вдруг радостно так разводит руками:
– А я вас узнал!
Ну, я тоже развожу руками, мол, конечно не мудрено, я же в «Аншлаге» снялся. А милиционер и продолжает: — Я вас узнал… Вы и вчера тут на красный перебегали. С вас
Самый провальный концерт
В городе Сургуте я вел программу театра «Христофор». А в это время шел чемпионата Мира по хоккею… Играет наша сборная. А в зале одни нефтяники. Мужики. По центру сидит здоровый дядька с маленьким радиоприемником в руке. И время от времени он подносит его к уху. И весь зал смотрит не на сцену, а на этого дядьку. По его выражению лица видна вся игра. Мы на сцене из кожи вон лезем, чтобы рассмешить народ, а они глядят на него и все. Реакции — никакой. И вдруг, во время моего монолога у дядьки начинают из орбит выкатываться глаза, открывается рот… В зале наступает звенящая тишина (это на юмористическом-то концерте). Все же смотрят на него. Я, к чертовой матери, бросаю читать монолог и кричу ему:
– Ну, что, гол?!!
– Го-о — ол, — кричит дядька. Все начинают обниматься и целоваться. И хоть концерт с треском провалился, все зрители были очень довольны.
Кто выиграл войну
В 80–х годах в Беларуси одна среднеазиатская киностудия снимала фильм о войне «Снайпер Алия». Об их национальной героине девушке-снайпере по имени Алия. Главную роль играла жена режиссера-постановщика. Я должен был сыграть эпизодическую роль немецкого пленного. Но по финансовым причинам вся массовка забастовала и отказалась сниматься. Для съемочной группы это означало катастрофу. И они нашли выход. Мне было предложено, за дополнительную плату, сыграть сразу более 10 эпизодов. Я, как порядочный штрейкбрехер, согласился на свою голову. Меня и несколько раз перегримировывали и клеили то усы, то усищи, то бороду. Ставили то спиной к камере, то в профиль, то сидя, то лежа… Я был «Фигаро здесь, Фигаро там» в гимнастерке… Потом я посмотрел этот эпизод в кино… Это был настоящий авангард. Из штаба выходит снайпер Алия и стоящий на часах рядовой Крыжановский отдает ей честь. Она идет дальше, и мимо нее на повозке проезжает пожилой ездовой Крыжановский с обвисшими усами. Дальше Алия проходит мимо рубящего дрова бородатого сержанта Крыжановского, а за углом спиной к камере полуголый лейтенант Крыжановский обливается водой. Переступив через накрытого плащ-палаткой спящего солдата Крыжановского, Алия идет мимо палатки, где брюнет, капитан Крыжановский с усиками и в очках, допрашивает пленного небритого Крыжановского-немца… Феллини отдыхает.
Короче, по фильму получилось, что войну выиграла снайпер Алия и солдаты Крыжановские…
Самый сложный экзамен
Будучи студентом театрального института, я всячески отлынивал от такого предмета как танец. Педагог, Рахиль Георгиевна, профессионал, заслуженная артистка республики, влюбленная в свой предмет, предупредила, что если я не изменю свое поведение, то к госэкзамену допущен не буду. А от этого зависело и распределение. Поэтому я набрался наглости и заявил, что буду самостоятельно готовить танцевальный номер (что в принципе не делается). Педагог внимательно посмотрела на меня и сказала: «Ну, ну…».
Час расплаты настал через месяц (естественно, что никакого танца я не готовил). В переполненном актовом зале театрального института мы сдавали госэкзамен по танцу. Я, оборзев в конец, за час до экзамена, взял в фонотеке музыку Гершвина. Надел лосины, чешки, на голову повязал какой-то платок. Когда назвали мою фамилию, я вышел на сцену, поклонился и громко произнес:
– Самостоятельная работа — «Танец
Звукорежиссер пустил фонограмму…
Никакими словами невозможно передать те па, антраша, батманы и остальные телодвижения, которые я выделывал, пытаясь спастись от неминуемого краха. Когда этот ужас закончился, в полной тишине раздался голос председателя комиссии:
– Летающая табуретка…
Первые гастроли
Первые наши гастроли проходили в белорусском городе Гомеле. Из экономии мы взяли билеты в плацкарт (ехать недалеко), там более что в лицо нас еще никто не знал. Как-то само собой организовался стол, начались истории, байки, анекдоты… Пока доехали до города Бобруйска стол»«обеднел». Бросили на пальцах, кому бежать за добавкой — выпало мне. Я выскочил на станции и понесся по перрону… В это время к нашим ребятам в вагоне подошел парень и попросился посидеть с нами, так как мол он сидит за стенкой с какими-то бабушками, скучища, а у нас тут смех, шутки, веселье. В качестве «входного билета» он поставил на стол 3 бутылки пива. Ребята согласились, завязалась беседа. Парень спрашивает:
– А вы кто такие? — нас же еще в лицо не знали. И «христофоровцы» не сговариваясь, говорят:
– Мы врачи-психиатры, больного в Гомель везем, — и показывают за окно, где я ношусь по перрону в поисках «того самого».
– А как же вы его выпустили, если он больной?
– Дело в том, — говорят ребята, — что он не знает, что он больной. Мы тоже без халатов, просто контролируем ситуацию, чтоб ничего не произошло…
В это время я возвращаюсь в вагон, вижу у нас новое лицо (а настроение-то у меня уже «приподнятое») и этак игриво, щелкая каблуками говорю:
— О, у нас гости! Разрешите представиться, милостивый государь, Евгений Крыжановский, повелитель сцены и кулис!
Этот парень всю дорогу не сводил с меня глаз… А я, чувствуя к себе такое пристальное внимание, и стихи читал, и классиков цитировал, в общем, выпендривался как мог… И только по приезду в Гомель ребята признались мне — кем я был в глазах того парня. Я их чуть не поубивал за это…
Палялейки
Эта история произошла с замечательным купаловским артистом Павлом Филипповичем Дубашинским в городе Орше. По утрам мы играли сказку «Аленький цветочек», по вечерам — спектакль для взрослых «Верочка», а по ночам… сами понимаете. Долгие посиделки, застолье до утра, смех, шутки, бесконечные споры, разговоры и воспоминания. Гастроли, одним словом.
В один из таких вечеров, заняв у Стефании Михайловны Станюты денег для удовлетворения «творческих» потребностей, мы собрались в номере Павла Филипповича. Надо сказать, выпивать с Павлом Филипповичем было одно удовольствие. Он был просто кладезь историй и актерских баек, его жизненный личный и актерский опыт был настолько богат, что мы, молодые артисты, слушали его раскрыв рты.
В этот вечер Павел Филиппович был просто в ударе. Истории и анекдоты сыпались, как из рога изобилия. Естественно, вино тоже лилось рекой. Мы несколько раз посылали «гонца» в гостиничный ресторан за добавкой… И вот настал момент, ради которого я и пишу этот рассказ.
Увидев, что «контингент» созрел, Павел Филиппович окинул нас пытливым взглядом и, убедившись, что мы уже в той, нужной для него, кондиции, произнес:
– Я попрошу внимания, господа артисты, сейчас я прочту вам свой рассказ, который еще никогда никому не читал…
И добавил:
— Вещь серьезная.
Надо сказать, что к такому повороту событий мы не были готовы. Одно дело анекдоты, хохмы, байки, и другое — рассказ, да еще серьезный… Больше того, мы ведь даже не догадывались, что Павел Филиппович занимается литературным творчеством. Однако, мы находились в гостях у прекрасного и любимого нами артиста, поэтому отказаться не могли, хотя, честно говоря, настроены мы были совсем на другое.